Значимость исследований репродуктивных намерений населения для прогнозирования рождаемости
Фото: пресс-служба министерства социального развития Московской области
Введение
Прогноз динамики демографических процессов является одной из ключевых задач демографии как науки. Демографические прогнозы подкрепляют обоснованность целевых ориентиров демографической политики, обеспечивая их выполнимость или демонстрируя неточности тактического и стратегического планирования. Ряд показателей демографического развития включён в систему целевых индикаторов национальных проектов, реализующихся в России и направленных на прекращение депопуляции и обеспечение хотя бы простого воспроизводства населения. В связи с этим особое внимание уделяется стимулированию рождаемости.
При разработке сценариев демографических прогнозов важно учитывать, что вводимые меры демографической, семейной, социальной политики влияют на рождаемость опосредованно, через демографическое поведение населения. Представления о будущей семье, числе детей (Копейкина, 2006), их желательном поле, сроках появления, отношение к планированию семьи и т. д. влияют на выстраивание жизненных траекторий, регулируя, по сути, длительность прото- и интергенетических интервалов, итоговую детность. Именно поведенческая природа данной детерминанты рождаемости позволяет говорить о лабильности населения к реализуемым и новым мерам поддержки семей с детьми, о наличии эффекта «привыкания» к ним и необходимости мониторинга характеристик репродуктивного поведения для перманентной модернизации механизмов поддержки и стимулирования рождаемости, а формирование репродуктивных просемейных установок становится отдельной важной задачей на пути к народосбережению.
Формированию ценностей, в том числе семейных, на федеральном уровне уделено особое внимание. В 2022 году Президент РФ подписал Указ № 809 «Об утверждении Основ государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей», в котором традиционные ценности рассматриваются как основа российского общества, позволяющая защищать и укреплять суверенитет России. В национальном проекте «Семья» выделен отдельный федеральный проект «Семейные ценности и инфраструктура культуры», который нацелен в том числе на формирование традиционных семейных ценностей. С учётом ориентации большей части населения на малодетность и выраженных признаков девальвации брака (Шабунова, Калачикова, 2024) такие меры и чёткая государственная позиция представляются особенно актуальными, а системный мониторинг репродуктивных планов населения – одним из ключевых инструментов оценки эффективности семейно-демографической политики, ориентированной на повышение рождаемости.
Целью исследования стала оценка возможности использования данных о репродуктивных намерениях населения при прогнозировании рождаемости в перспективе.
Прогнозирование рождаемости населения в реальных поколениях в российских и зарубежных исследованиях
Прогноз рождаемости обычно делается на основе динамических рядов календарных показателей (возрастные и суммарный коэффициенты рождаемости) и анализа их детерминации. Однако для прогноза могут быть использованы и показатели рождаемости в реальных поколениях (по сути, это отражение результатов репродуктивного поведения населения). Наиболее целесообразно это при долгосрочных прогнозах рождаемости, а также в тех случаях, когда на динамику показателей рождаемости в предшествующий период могли оказывать существенное влияние «тайминговые сдвиги», т. е. обусловленное теми или иными причинами, более раннее рождение детей или, наоборот, откладывание рождений в значительной части семей. Если календарные показатели рождаемости зависят от них, то на итоговое число рождённых детей в реальных поколениях «тайминговые сдвиги» не влияют. Полученные прогнозные средние числа рождённых детей в реальных поколениях трансформируются в возрастные и суммарный коэффициенты рождаемости.
В России прогнозы рождаемости в реальных поколениях рассчитываются очень редко. Специалисты из Института демографии Высшей школы экономики в 2007 году сделали и прогноз числа рождённых детей в реальных поколениях, и прогноз суммарного коэффициента рождаемости. Но в публикации нет никаких упоминаний о прямом пересчёте результатов одного из этих прогнозов в другой (Захаров и др., 2008). Прогноз среднего числа рождённых детей в реальных поколениях был сделан в одной из наших работ – на его основе рассчитан прогноз суммарного коэффициента рождаемости (Козлова, Архангельский, 2021).
П.А. Кишенин, наоборот, рассчитывает прогнозы среднего числа рождённых детей в реальных поколениях на базе прогнозов суммарного и возрастных коэффициентов рождаемости (Кишенин, 2023). Прогнозные расчёты для реальных поколений на основе прогноза возрастных коэффициентов рождаемости для России в целом и атомграда Озерска в частности осуществлены В.И. Тельновым (Тельнов, 2014; Тельнов, 2021).
Среди зарубежных работ по прогнозированию показателей рождаемости в реальных поколениях следует отметить доклад Т. Соботки, К. Земана, Р. Лестага и Т. Фрейки (Sobotka et al., 2011).
Если прогноз рождаемости делается на основе показателей рождаемости для реальных поколений, то (в отличие от прогноза суммарного и возрастных коэффициентов рождаемости) в нём могут быть использованы данные исследований о репродуктивных ориентациях населения.
Возможности и степень корректности учёта данных о репродуктивных ориентациях для прогнозов рождаемости пока исследованы явно недостаточно. Прежде всего, конечно, нужно отметить статью Е.М. Андреева и Г.А Бондарской. Авторы использовали данные по поколениям замужних и всех женщин о среднем ожидаемом числе детей и числе рождённых детей, по результатам обследований Отдела демографии НИИ ЦСУ СССР, начиная с 1967 года, микропереписей населения 1985 и 1994 гг., а также о числе рождённых детей, по данным переписей населения 1979 и 1989 гг. По итогам исследования в отношении замужних женщин сделан вывод о том, «что женщины в среднем достаточно точно реализуют свои репродуктивные планы». При этом, однако, авторы отмечают, «что для молодых когорт сведения об ожидаемом числе детей можно использовать в прогнозе с большой осторожностью» (Андреев, Бондарский, 2000).
Зарубежные публикации, отражающие результаты исследования собственно репродуктивных установок и влияния на них факторов «неопределённости», довольно многочисленны. В зависимости от сферы исследования репродуктивные установки в отношении рождения детей измеряются либо на основании учёта намерения иметь определённое число детей, либо представления об их идеальном числе в семье. Из зарубежных исследований прогностических возможностей репродуктивных ориентаций прежде всего нужно выделить работу (Hendershot, Plaek, 1985), а также статьи (Westoff, Ryder, 1977; Toulemon, Testa, 2005; Beaujouan, Toulemon, 2013).
В публикациях активно обсуждается роль социально-экономических и демографических факторов в формировании репродуктивных намерений населения, которые необходимо учитывать при прогнозировании рождаемости. Наиболее часто встречаются работы по оценке влияния на репродуктивные установки уровня образования, материального благосостояния семей, экономического статуса как женщин, так и мужчин (Norling, 2022). Анализируется влияние уровня доступности контрацепции, с одной стороны, и репродуктивных технологий – с другой (Alazbih et al., 2017).
Встречаются исследования на основе многомерного анализа генеалогических данных, авторы которых придерживаются межпоколенческого подхода к выявлению репродуктивных установок на желаемое или идеальное число детей. Результаты данных исследований подтверждают высокую вероятность того, что репродуктивные установки, как и события жизненного цикла, связанные с рождением детей, передаются из поколения в поколение (Anderton et al., 1987).
В современных публикациях проводится мысль о новом (условно его можно назвать психологическим) подходе к исследованию взаимосвязи между «экономической неопределённостью» и рождаемостью с применением понятия «Narrative Framework», предполагающего, что люди действуют «в соответствии с неопределённостью или вопреки ей», связывая репродуктивные намерения со своим воображаемым будущим, созданным под влиянием окружающей их социальной среды (родителей, других родственников, друзей), что в какой то мере сочетается с межпоколенческим подходом (Vignoli et al., 2020).
Здесь же можно отметить результаты исследования, проведённого на основе диадических продольных данных семейных пар, участвовавших в панельном анализе динамики их интимных отношений в течение одного года. В этом случае при условии благоприятного эмоционального фона в отношениях семейной пары авторы положительно оценивали прочность связи между ожиданиями и намерениями родить ребёнка (Heiland et al., 2005).
Подводя итог вышесказанному, отметим, что при всём многообразии большинство зарубежных исследований, анализирующих прогностические возможности репродуктивных установок, не содержит надёжных методов прогнозирования рождаемости. Как признают сами исследователи, доступные в настоящее время модели прогнозирования далеки от совершенства и существует настоятельная потребность в формировании «дизайна» таких исследований (Maheshwari et al., 2008). В связи с этим мы решили провести оценку прогностических возможностей данных об ожидаемых числах детей путём сопоставления намерений и реальной детности россиянок, основываясь на репрезентативных и актуальных информационных источниках.
Методика и информационная база исследования
Авторский подход заключается в оценке степени реализации репродуктивных намерений, фиксируемой статистикой о деторождении. Выявление различий между намерениями и реальными действиями (итоговой детностью) станет основой расчёта поправочных коэффициентов, которые позволят предположить размер будущей итоговой детности в реальных поколениях женщин. Для этого определим для каждого поколения среднее число рождённых детей, среднее ожидаемое число детей и вычислим их разность. Она покажет степень реализации репродуктивных намерений, и её величина аргументирует прогностическую значимость данного эмпирического индикатора. Кроме того, мы увидим межпоколенческие различия репродуктивных намерений и степени их реализации. Далее определим среднее число рождённых детей в конкретном временном периоде (2013–2023 гг.) и сопоставим его с репродуктивными намерениями именно на этот период, т. е. с учётом данных о намерении ещё родить детей. В ходе выборочного наблюдения репродуктивных планов населения 2012 года задавался вопрос об ожидаемом числе детей («Сколько всего детей (включая имеющихся) Вы собираетесь иметь?)» и числе рождённых детей. Разницу между ними можно трактовать как «ожидаемое ещё» число детей. Данные обследований и опросов населения позволяют провести оценку для каждой респондентки и рассчитать среднее значение для совокупности женщин одного поколения.
Различия в динамике и детерминации показателей рождаемости разной очерёдности рождения обусловливают необходимость прогнозирования показателей рождаемости дифференцированно по очерёдности рождения. Важность этого ещё более актуализируется в связи с тем, что в Указе Президента Российской Федерации от 07.05.2024 № 309 «О национальных целях развития Российской Федерации на период до 2030 года и на перспективу до 2036 года» особо выделена задача «ежегодный рост суммарного коэффициента рождаемости третьих и последующих детей». С этой целью можно использовать ответы на вопрос о намерении иметь ещё одного ребёнка дифференцированно в зависимости от уже имеющегося числа детей. Соответствующего вопроса не было в микропереписи населения 2015 года, но он используется в Выборочном наблюдении репродуктивных планов населения, проводимом Росстатом. Такое исследование осуществлялось в 2012, 2017 и 2022 гг. Необходимая база микроданных обследования 2017 года недоступна, поэтому будем использовать данные «волны» 2012 года, которая проводилась только в 30 регионах. В связи со сказанным корректное сопоставление информации о намерениях рождения ещё одного ребёнка по поколениям женщин, по данным исследования 2012 года, со средним числом детей соответствующих очерёдностей, рождённых в 2013–2023 гг., в реальных поколениях возможно только по отдельным регионам или по группе регионов.
По отдельным регионам совокупности респондентов, опрошенных в 2012 году, сравнительно невелики, могут иметь место случайные колебания показателей, поэтому целесообразно использовать данные по группе регионов. Выбор регионов для группы определяется следующими критериями:
- участие в Выборочном наблюдении репродуктивных планов населения 2012 года;
- корректность расчёта показателей рождаемости в реальных поколениях на основе однолетних возрастных коэффициентов рождаемости для данного региона (степень корректности оценена нами ранее в одной из работ на основе сравнения расчётного и фактического (по данным переписей населения 2002 и 2010 гг.) среднего числа рождённых детей в реальных поколениях женщин) (Архангельский, 2016);
- наличие однолетних возрастных коэффициентов рождаемости по очерёдности рождения за 2013–2023 гг.
С учётом этих критериев сравнительная оценка по реальным поколениям, дифференцированно по очерёдности рождения, репродуктивных намерений по данным Выборочного наблюдения репродуктивных планов населения 2012 года и среднего числа рождённых детей за период 2013–2023 гг. может быть сделана по группе, в которую входят 20 регионов: республики Башкортостан, Бурятия, Коми и Хакасия; Амурская, Астраханская, Белгородская, Вологодская, Калининградская, Калужская, Костромская, Оренбургская, Ростовская, Рязанская, Самарская, Свердловская, Смоленская, Тверская, Ульяновская и Челябинская области.
Численность опрошенных женщин по 20 регионам составляет 3179 человек 1967–1994 гг. рождения. Исходя из задач исследования, целесообразно рассматривать поколения женщин 1970–1994 гг. рождения (2911 чел.).
В 2023 году женщинам 1994 года рождения исполнилось 29 лет, женщинам 1967 – 56, что существенно выше границы репродуктивного возраста, тогда как женщинам 1970 года рождения исполнилось 53 года (49 лет – рождённым в 1974 году).
То есть обследование даёт возможность провести оценку сходства репродуктивных намерений и итоговой рождаемости для поколений старше 1974 года рождения, выявить актуальные поправочные коэффициенты и на следующем этапе исследования предположить на их основе итоговую рождаемость для фертильных женщин старше 29 лет.
Результаты исследования
Рассмотрим среднее число рождённых детей на момент обследования, среднее ожидаемое число детей и разность между ними («общий» потенциал рождений), среднее число рождённых детей в период после обследования (2013–2023 гг.) и разницу между потенциалом рождений, «ожидаемым ещё» числом детей и уже свершившимися рождениями в 2013–2023 гг. Расчёт выполнен для женщин каждого года рождения (с 1970 по 1994 год) и для пяти пятилетних групп (Таблица 1).
Среднее «ожидаемое ещё» число детей целесообразно сопоставлять с числом детей, рождённых в период после этого обследования. Среднее «ожидаемое ещё» число детей, по данным Выборочного наблюдения репродуктивных планов населения 2012 года, примерно на 0,3 больше, чем фактическое число детей, рождённых в период 2013–2023 гг.
Следует, конечно, иметь в виду, что в отличие от микропереписи населения 2015 года выборочная совокупность опрошенных невелика и это может влиять на репрезентативность данных. Но если бы это приводило к случайности в результатах, то соотношение среднего ожидаемого ещё числа детей и среднего числа рождённых детей в 2013–2023 гг. могло значительно различаться по поколениям женщин.
Если говорить о поколениях женщин 1970– 1987 гг. рождения, то только в трёх поколениях разница между этими показателями была меньше 0,2 и только в двух поколениях – больше 0,3 (Таблица 1). Т. е. можно сказать о достаточной устойчивости этой разницы в поколениях женщин. Это очень важно при оценке прогностических возможностей данных о репродуктивных намерениях. В более молодых поколениях разница больше, т. к. у них достаточно высока вероятность рождения ещё детей и, следовательно, уменьшения разницы между ожидаемым ещё (по данным обследования 2012 года) и рождённым числом детей.
Агрегируя данные по пятилетним группам женщин, видим, что в поколениях, завершивших деторождение, разность между фактическим числом рождённых в 2013–2023 гг. детей и «ожидаемым ещё» составила менее 0,19, т. е. условно для этих поколений женщин различия невысоки. Для поколений женщин в возрасте 44–49 лет на период анализа (последние 5 лет репродуктивного возраста) разность выше – 0,25, для женщин 39–44 лет (1980–1984 гг. р.) – 0,3, 34–39 лет – 0,29, а для 29–34-летних женщин – 0,72.
Как уже отмечалось, данные Выборочного наблюдения репродуктивных планов населения 2012 года позволяют сравнивать репродуктивные намерения и фактическое число рождённых детей дифференцированно по очерёдности рождения. Для этого используются ответы на вопрос «Собираетесь ли Вы иметь ребёнка (первого, если у Вас нет детей, или ещё одного)?». В качестве свидетельства о намерении иметь ещё ребёнка в данном исследовании учитывались варианты ответов: «я уже беременна», «да, в ближайшее время», «да, но несколько позже, пока откладываем».
Количество таких ответов учитывалось дифференцированно по очерёдности рождения: у не имеющих детей – в отношении рождения первого ребёнка, у имеющих одного ребёнка – в отношении рождения второго ребёнка, у имеющих двоих детей – в отношении рождения третьего ребёнка. Однако при сравнении со средним числом рождённых детей соответствующей очерёдности рождения в 2013–2023 гг. корректно учитывать долю таких ответов среди всех опрошенных женщин данного поколения, а не среди имеющих то или иное число детей, так как однолетние возрастные коэффициенты рождаемости по очерёдности рождения, на основании которых рассчитывается среднее число рождений соответствующей очерёдности, рассчитываются в целом на всех женщин данного возраста, а не на имеющих то или иное число детей.
Доля собирающихся иметь первого ребёнка среди всех опрошенных женщин данного поколения немногим больше среднего числа первых рождений в 2013–2023 гг. В поколениях женщин 1970–1974, 1975–1979 и 1980–1984 гг. рождения разница составляет 0,02–0,04, т. е. можно говорить о достаточно хороших прогностических возможностях ответов на вопрос о намерении иметь первого ребёнка (Таблица 2). У женщин 1990–1994 гг. рождения разница больше (0,08), но в 2023 году им было 29–33 года и у части из них первый ребёнок ещё может родиться.
Несколько иная ситуация наблюдается по вторым рождениям (Таблица 3). В поколениях женщин 1970–1974, 1975–1979 и 1980–1984 гг. рождения доля собирающихся иметь второго ребёнка, по данным Выборочного наблюдения репродуктивных планов населения 2012 года, немного (на 0,04–0,07) больше среднего числа вторых рождений в период 2013–2023 гг. Представляется, что здесь можно говорить об определённых прогностических возможностях ответов на вопрос о намерении иметь второго ребёнка.
В поколениях 1985–1989 и 1990–1994 гг. рождения среднее число вторых рождений в 2013–2023 гг. больше, чем доля собирающихся иметь второго ребёнка, выявленная по данным Выборочного наблюдения репродуктивных планов населения 2012 года (соответственно, на 0,09 и 0,25). Но, видимо, было бы неправильно говорить о «перевыполнении» репродуктивных планов в этих поколениях. Учитывая их возраст в 2013–2023 гг. и длительность этого периода, можно предположить, что часть вторых рождений имела место у женщин, у которых на момент обследования 2012 года ещё не было ни одного ребёнка (т.е. в 2013–2023 гг. у них родились и первый, и второй ребёнок), следовательно, они не могли попасть в долю собирающихся иметь второго ребёнка, так как вопрос задавался о намерении иметь ещё только одного ребёнка.
В связи с этим, возможно, целесообразно сократить временной период, для которого рассчитывается среднее число вторых рождений, с 11 до 5 лет, т. е. учитывать вторые рождения только за период 2013–2017 гг. (Таблица 4). В этом случае доля собирающихся иметь второго ребёнка меньше среднего числа вторых рождений только в поколении 1990–1994 гг. рождения. Отметим, что это малочисленное поколение появилось в сложных социально-экономических условиях и имеет свои особенности в социокультурном плане.
Схожая ситуация по третьим рождениям. Величина среднего числа третьих рождений за период 2013–2023 гг. на 0,04 меньше доли собирающихся иметь третьего ребёнка в поколении 1970–1974 гг. рождения. У женщин 1975– 1979 гг. рождения эти показатели совпадают. В более молодых поколениях среднее число третьих рождений за период 2013–2023 гг. больше доли собирающихся иметь третьего ребёнка, выявленной по данным Выборочного наблюдения репродуктивных планов населения 2012 года. Причём чем моложе поколение, тем больше разница между показателями: 1980–1984 гг. рождения – 0,03; 1985–1989 гг. рождения – 0,08; 1990–1994 гг. рождения – 0,10 (Таблица 5).
Если с долей собирающихся иметь третьего ребёнка сравнивать среднее число третьих рождений не за 2013–2023 гг., а за пятилетие 2013– 2017 гг., то эта доля несколько выше среднего числа третьих рождений во всех поколениях, кроме женщин 1990–1994 гг. (Таблица 6).
То есть в отношении детей второй и последующих очерёдностей имеет значение длина периода анализа и, соответственно, прогнозирования. Однако для женщин старше 35 лет прогностические возможности данных о репродуктивных намерениях могут быть использованы с достаточно высокой долей уверенности.
Заключение
Вопрос поиска актуальных вариантов прогнозирования рождаемости неизбежно приводит к мысли о необходимости понимания механизмов формирования репродуктивного поведения населения, представлений о желаемой детности и условий их реализации. В свою очередь это определяет необходимость мониторинга репродуктивных ожиданий социологическими методами, что и реализуется Федеральной службой государственной статистики путём регулярного проведения обследования репродуктивных планов населения. Аналогичную научно-исследовательскую работу по сходной и авторской методологии осуществляет целый ряд организаций. Ранее соавторами проведён анализ оценок репродуктивных планов россиян (Архангельский, Калачикова, 2021). Это говорит о существовании определённой базы социологических данных о репродуктивном поведении населения, которая может быть использована для его прогнозирования в части деторождения. Региональные исследования особенно актуальны в субъектах, обладающих выраженной этнокультурной идентичностью, таких как республики Северного Кавказа. Вместе с тем для получения актуальной и полной информации необходимо продолжать мониторинг репродуктивных планов населения на регулярной основе.
В одном из предыдущих исследований уже сопоставлялись средние ожидаемые числа детей у женщин в возрасте 35–39 и 40–44 лет по данным микропереписи населения 2015 года и средние числа рождённых детей у женщин в возрасте, соответственно, 40–44 и 45–49 лет по результатам переписи населения 2020 года (Архангельский и др., 2024). Разница между средним ожидаемым числом детей у 40–44-летних женщин, по данным микропереписи населения 2015 года, и средним числом рождённых детей у 45–49-летних женщин, по данным переписи населения 2020 года, составляет 0,11, а разница между этими показателями у женщин в возрасте, соответственно, 35–39 и 40–44 лет – 0,13. Полученные результаты уже позволяют предполагать, что с соответствующей корректировкой данные об ожидаемом числе детей могут быть использованы при прогнозировании рождаемости.
Результаты исследования свидетельствуют, что с учётом поправочных коэффициентов данные о репродуктивных намерениях отражают рождаемость в реальных поколениях. Анализ данных о реализации ожидаемой детности в реальных поколениях женщин показал, что в поколениях, завершивших деторождение, разность между фактическим числом рождённых в 2013–2023 гг. детей и «ожидаемым ещё» составила менее 0,19, т. е. для этих поколений женщин различия устойчивы и относительно невысоки. Для поколений женщин в возрасте 44–49 лет на период анализа (последние 5 лет репродуктивного возраста) разность выше – 0,25, для женщин 39–44 лет (1980–1984 гг. р.) – 0,3, 34– 39 лет – 0,29, а для 29–34-летних – 0,72. Уже сам этот факт говорит о том, что репродуктивные намерения самой молодой группы женщин ещё далеки от реализации (как минимум, в рамках снижения наблюдаемой разности с 0,72 до 0,30). Мы понимаем, что репродуктивные намерения женщин разных поколений формировались в различных условиях, особенно для тех, кто проходил социализацию в разных странах и при разном политическом строе, но в анализируемый период они реализуются в общей социальной, политической, экономической реальности.
Анализ прогностических возможностей данных о намерениях родить второго и третьего ребёнка демонстрирует ещё более высокую приближённость к реальности, но с учётом сокращения периода оценки реализации рождений ввиду необходимости учёта длительности протогенетических интервалов.
Новизна исследования заключается в эмпирической оценке степени реализации репродуктивных намерений в реальных поколениях женщин, в том числе с учётом очерёдности рождений. Определены поправочные коэффициенты, которые позволят прогнозировать детность поколений, рассчитывать суммарный коэффициент рождаемости. При этом предполагается, что детерминация рождаемости комплексом условий жизни заключена в различии намерений и реальной детности. Соответственно, чем они выше, тем сильнее внешние условия влияют на рождаемость. С другой стороны, повышение степени реализации репродуктивных намерений свидетельствует о субъективно более благоприятных условиях для деторождения, в том числе в период реализации тех или иных мер демографической политики.
На следующем этапе исследования планируется провести апробацию выявленных закономерностей, разработать поправочные коэффициенты и осуществить расчёт прогноза рождаемости населения, учитывающий параметры репродуктивных намерений россиянок.
Список литературы
Андреев Е.М., Бондарская Г.А. (2000). Можно ли использовать данные об ожидаемом числе детей в прогнозе численности населения? // Вопросы статистики. № 11. С. 56–62.
Архангельский В.Н. (2016). Рождаемость в реальных поколениях – возможность оценить прошлое и заглянуть в будущее // Динамика и инерционность воспроизводства поколений в России и СНГ: материалы VII Уральского демографического форума с международным участием. Екатеринбург: Институт экономики УрО РАН. Т. 1. С. 24–38.
Архангельский В.Н., Золотарёва О.А., Кучмаева О.В. (2024). Два подхода к измерению результативности демографической политики (на примере федерального материнского капитала) // Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз. Т. 17. № 6. С. 77–97.
Архангельский В.Н., Калачикова О.Н. (2021). Женщины и мужчины: различия в показателях рождаемости и репродуктивного поведения // Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз. Т. 14. № 5. С. 165–185.
Захаров С.В., Вишневский А.Г., Сакевич В.И. (2008). Возможные изменения рождаемости в будущем // Население России 2006: четырнадцатый ежегодный демографический доклад. Москва: Издательский дом ВШЭ. С. 148–164.
Кишенин П.А. (2023). Итоговая рождаемость реальных поколений в демографических прогнозах: сравнительный анализ перспектив изменений в странах бывшего СССР // Демографическое обозрение. Т. 10 (1). С. 79–107.
Козлова О.А., Архангельский В.Н. (2021). Прогноз рождаемости в России: подходы, гипотезы, результаты // Вестник РАН. Т. 91. № 9. С. 845–855.
Копейкина М.А. (2006). Экономико-математическое моделирование репродуктивного поведения населения региона // Экономические и социальные перемены в регионе: факты, тенденции, прогноз. № 1 (32). С. 55–63.
Тельнов В.И. (2014). Сравнительная характеристика динамики и прогноза суммарного коэффициента рождаемости в реальных и условных поколениях женщин // Институты развития демографической системы общества: сборник материалов V Уральского демографического форума с международным участием. Екатеринбург. С. 426–431.
Тельнов В.И. (2021). Сравнительный анализ динамики рождаемости в реальных, условных и потенциальных поколениях женщин РФ. Проблемы прогноза // Демография и глобальные вызовы: сборник материалов Международного демографического форума. Воронеж. С. 325–330.
Шабунова А.А., Калачикова О.Н. (2024). Современная российская семья: кризис или эволюция // Социальное пространство. Т. 10. № 2.
Alazbih N.M., Tewabe G.N., Demissie T.D. (2017). Contraception and the low fertility transition in the Amhara region of Ethiopia: An application of the BONGAARTS model. Fertil Res and Pract, 3(12).
Anderton D.L., Tsuya N.O., Bean L.L., Mineau G.P. (1987). Minault Intergen-erational Transmission of Relative Fertility and Life-Course Patterns. Demography 24 (4). 467–480.
Beaujouan É., Toulemon L. (2013). On the predictive value of individual fertility preferences at the cohort macrolevel. IUSSP Conference 2013. Busan, Korea, August 26–31.
Bhattacharjee N., Schumacher A., Vollset S.E. et al. (2024). Global fertility in 204 countries and territories, 1950– 2021, with forecasts to 2100: A comprehensive demographic analysis for the Global Burden of Disease Study 2021. Lancet, 403(10440), 2057–2099.
Heiland F., Prskawetz A., Sanderson W.C. (2005). Do the more educated prefer smaller families? In: Vienna Institute of Demography Working Papers, 03/2005.
Hendershot G.E., Plaek P.J. (Eds). (1985). Predicting Fertility. Demographic Studies of Birth Explanation. Toronto: LexingtonBooks.
Maheshwari A., Bhattacharya S., Johnson N.P. (2008). Predicting fertility. Hum Fertil (Camb),11(2), 109–117.
Norling J. (2022). Using intentions to predict fertility. Journal of Population Economics, 88(3), 257–282.
Sobotka T., Zeman K., Lesthaeghe R., Frejka T. (2011). Postponement and recuperation in cohort fertility: New analytical and projection methods and their application. In: European Demographic Research. Papers 2. Vienna: Vienna Institute of Demography.
Toulemon L., Testa M.R. (2005). Fertility intentions and actual fertility: A complex relationship. Population & Societies.
Vignoli D., Guetto R., Bazzani G., Pirani E., Minello A. (2020). A reflection on economic uncertainty and fertility in Europe: The narrative framework. Genus, 76(1).
Westoff C.F., Ryder N.B. (1977). The predictive validity of reproductive intentions. Demography, 14(4), 431–453.
Оригинал публикации: Архангельский В.Н., Козлова О.А., Калачикова О.Н. (2025). Значимость исследований репродуктивных намерений населения для прогнозирования рождаемости // Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз. Т. 18. № 3. С. 223–235. DOI: 10.15838/esc.2025.3.99.12. Ссылка