Возрождение традиционных семейных ценностей как фактор обеспечения устойчивого развития российского общества
Не облегчает задачу постижения сущности семьи также противоречивость современных процессов трансформации традиционного типа семьи и семейно-брачных отношений, деформации традиционных гендерных ролей, сексуальных отношений и самого процесса деторождения. Поэтому неудивительно, что в современном семьеведении существует дисциплинарная, концептуальная и методологическая фрагментация и необозримый плюрализм подходов при исследовании семьи. В современном отечественном дискурсе практически нет общепринятых системных концепций современной российской семьи и ее целостных социокультурного и социологического портретов. Зато налицо острая полемика по поводу этих портретов и большое разнообразие оценок состояния и перспектив развития российской семьи. В этой полемике сложилось два основных лагеря: традиционалисты-алармисты и прогрессисты-реформаторы.
Первые бьют тревогу: рушится традиционная российская семья как основа стабильности и процветания российского общества и российской цивилизации. «Индивидуализация и потребительская ориентация, плюрализация жизненных стилей, переоценка ценностей в российском обществе на фоне перманентного социально-экономического кризиса обусловили появление новых трендов в брачно-семейной сфере: эгалитаризации и индивидуализации брачно-семейных отношений, высокого уровня конфликтности и разводимости, роста числа неполных (материнских) семей, материнства вне брака, однодетности, затруднения реализации воспитательной функции, нуклеаризации семьи» [6, с. 23].
«Прогрессисты-либералы», напротив, традиционно для российских западников призывают ускоряться и догонять общемировые, по сути, западнические, тенденции и трансформации в развитии института семьи. Они являются сторонниками перехода от устаревшего и не адекватного, по их мнению, типа традиционной российской семьи к передовому типу европейской эгалитарной семьи. Наиболее ретивые апологеты просто постулируют, что этот переход либо неизбежен и уже в самом разгаре, либо уже почти завершился. «Появление новых форм, типов семьи и семейных отношений – закономерный процесс поиска семейного счастья, поиска личного счастья в условиях расширения свободы выбора. Свободные от условностей, определявших в прошлом семейное поведение и семейные отношения, люди стремятся к созданию максимально эффективных, психологически комфортных семейных отношений, реализуя свои представления о семейном быте и счастье в том числе» [3, с. 70-71].
Что же происходит с современной российской семьей на самом деле? Не утратили ли исконные семейные ценности своего системообразующего значения в процессе значительной диверсификации практик семейного взаимодействия? Насколько оправдан оптимизм авторов и опасения исследователей по поводу настоящего и будущего ячейки общества?
Исследование семьи, как и любой другой сферы, связанной с деятельностью и сознанием человека, не может быть ценностно-нейтральным, а создаваемые в процессе таких исследований знания не являются простым объяснением естественно случившихся событий. В этой связи изменяется значение концептуального постижения социальной действительности. «Вместо того чтобы воспринимать мир «как само собой разумеющийся» и принимать притеснение и/или угнетение в различных формах с помощью действий и взаимодействий социальные группы приходят к осознанию угнетающего воздействия нормативных культурных продуктов. Теоретизирование в данном случае приводит к эффективным вмешательствам в политику и решению социальных проблем» [4, с. 18]. Исследование института семьи тоже носит конструктивистский характер, выполняет функцию коррекции реальности, задания направлений практического воздействия и программирования важнейших аспектов строительства и воспроизводства общества в микро и макромасштабе: семейное благополучие, защита детства и родительства, обеспечение рождаемости. Следовательно, сознательный выбор, прямое декларирование и критическое испытание ценностных ориентаций создателей и потребителей теоретического знания являются неотъемлемым условием их рационального применения в интересах всех сторон. Декларирование благополучия и сохранности семьи определяет не только настоящее, но и будущее общества, поэтому является нравственным ориентиром исследовательской стратегии.
Социокультурный портрет российской семьи необходимо отличать от социологического портрета, хотя на практике провести это различие не так уж и просто. Социологический портрет современной российской семьи, на наш взгляд, состоит из двух компонентов:
- Статистическое описание состояния российской семьи в количественных параметрах;
- Cоциологическое исследование массовых семейно-брачных представлений и ценностных ориентаций российского населения.
Социокультурный же портрет должен отображать специфические особенности российской семьи как особого национального социокультурного типа этой социальной микросистемы.
Попытку дать развернутый социокультурный портрет современной российской семьи предприняла А. В. Верещагина. Ее метод достаточно прост и логичен. Для своего социокультурного портрета современной российской семьи она использует большой набор классификаций семьи, по критериям которых дается развернутая характеристика признаков современной российской семьи вообще. Надо отметить, что социологические характеристики, выделенные 10 лет назад, не показывают существенной динамики, поэтому выдержки достаточно репрезентативны и на сегодняшний день.
Итак, какие же признаки присущи современной российской семье в обобщениях А. В. Верещагиной?
Во-первых, это доминирование нуклеарной (семьи, состоящей из супружеской пары с детьми или без них, – прим. редактора), малой (однопоколенной) семьи. «Самыми распространенными в современном обществе, и в российском в том числе, являются нуклеарные семьи при всем том, что немало россиян живут также расширенными семьями (особенно характерно это для сельской местности), в которых совместно проживают несколько поколений или несколько нуклеарных семей» [1].
Во-вторых, это доминирование матриархальной по существу семьи, в которой на женщину ложатся и основные семейные функции, и семейное лидерство. «Переход власти в семье к женщине часто связан не с желанием самой женщины, а с отсутствием авторитета мужчины в семье, так как в сложных социально-экономических условиях российской действительности женщина, как ни странно, адаптируется лучше, особенно, если она является матерью. Таким образом, «матриархальность» как проявление власти в семье и лидерских позиций в современной России, во многом, является вынужденным явлением» [1].
В-третьих, это доминирование в семье женского воспитания. «В России воспитанием детей всегда, и на современном этапе в том числе, занимались женщины, а с ростом неполных материнских семей можно с уверенностью говорить о том, что современное молодое поколение, по существу (с учетом как количества неполных материнских семей, а также достаточно большого количества женщин, не решающихся вступать в повторный брак при наличии у них детей), получает только материнское воспитание, а, следовательно, молодое поколение феминизируется» [1]. Ситуация гендерно непропорционального распределения ролей в семье усугубляется подавляющим превосходством и фактическим институциональным закреплением института неполных семей материнского типа и внебрачного материнства, причиной чего выступает как безответственность и слабохарактерность мужчин в плане принятия стратегических решений в образовании и сохранении супружеских и родительских отношений в кризисных ситуациях, так и крайняя самонадеянность и эгоцентризм женщин, порой принимающих легкомысленные решения «родить для себя». Тем самым формируется порочный круг воспроизводства такой модели отношений, выйти из которого гораздо труднее, чем предотвратить попадание в него. Соответственно, в-третьих, обусловленное изменением ценностных и поведенческих установок в духе свободы и индивидуализма отмечается распространение внебрачной формы семьи, сожительствующей, но не регистрирующей отношения.
В-четвертых, это нуклеарность. «В российских условиях, в отличие от европейских, выбор места проживания образовавшейся семьи часто определяется не столько желаниями супругов, сколько жизненной ситуацией, связанной с отсутствием возможности отдельного проживания от родителей. При наличии такой возможности большинство семей предпочло бы жить самостоятельно и отдельно от родителей» [1].
В-пятых, в современном российском обществе «...доминирующим типом семьи является малодетная семья… В городах однодетные семьи, по оценкам социологов, составляет 53,6%, а в селе – 38–41,1%. Из них примерно каждая вторая семья распадается... Современная городская семья не нуждается в большом количестве детей; экономически городская многодетная семья всегда будет проигрывать семье малодетной. В результате низкая рождаемость для большинства населения глубоко укоренилась в образе жизни и системе ценностей современного городского общества» [1].
Эта особенность социокультурного портрета современной российской семьи связана с таким критерием, как тип демографического поведения семьи. По мнению А.В. Верещагиной, «в институциональном пространстве российской семьи сосуществуют три основных типа семейных институтов, которым соответствуют три типа демографического поведения семьи – традиционный, трансформационный и современный. Крайней неустойчивостью и деструктивностью, как для развития семьи, так и общества в целом, обладает трансформационный тип, реализация которого в процессе осуществления семейных практик приводит к снижению демографических показателей, не только количественных, но и качественных. На сегодняшний день данный тип демографического поведения семьи является доминирующим в российском обществе, а наиболее адекватным – современный, с акцентом на качество супружеских и родительских отношений и индивидуальную ответственность за тот или иной выбор в течение жизненного цикла семьи» [2, с. 20].
В-шестых, Верещагина А. В. отмечает рост в современной России количества разводов и повторных семей: «Повторная семья стала одним из самых распространенных типов семьи, при своем неоднократном повторении именуемым еще как последовательная полигамия» [1].
В-седьмых, «распространение в современном российском обществе получил такой тип семьи, как неравная семья в контексте ее возрастных параметров» [1].
В-восьмых, «отличительной особенностью современной типологии семей в России является рост семей неблагополучного типа, что связано с неблагоприятной социально-экономической обстановкой в обществе и изменением основ семейной и социальной политики государства, переставшей поддерживать семью, материнство и детство в тот момент, когда ей это стало больше всего нужно – в период острых и коренных перемен на постсоветском пространстве Российского государства, в тот момент, когда общество еще не было готово к принятию индивидуальной ответственности за семью, за детей, приученное к поддержке со стороны государства» [1].
Помимо тезиса о росте количества неблагополучных семей в современной России в данной цитате можно усмотреть девятую характеристику – социальную автономизацию семьи, выражающуюся в разрыве связей семьи и общества, в отказе государства от сколько-нибудь существенной материальной и моральной поддержки семьи. «Семья в России утратила статус структуры, обеспечивающей запросы общества и государства, лишилась их поддержки и стала сферой интересов самого индивида, что и является источником типологического многообразия в семейной сфере общества» [2, с. 17].
Отсюда вытекает и десятая черта современной российской семьи – рост количества социально-дезадаптированных семей. Здесь Верещагина А. В. ссылается на В. В. Солодникова, который выделяет целый набор разновидностей социально-дезадаптированных семей:
- «недобровольный клиент» (семья, не удовлетворяющая общество в качестве социального института, но при этом не нуждающаяся в социальной помощи);
- с социально-дезадаптированными членами или членом семьи (такой тип самим автором представляется во многом теоретической моделью, так как семья как система не может быть благополучной, если ее элемент или элементы не отличаются благополучием);
- семьи с низким «качеством брака»;
- разобщенная (индивидуалистическая) семья, в которой членов семьи практически ничего не связывает, в такой семье часто нет детей, а супруги посвящают свою жизнь достижению индивидуальных целей, планов;
- семья-средство (изначально формируется для достижения какой-либо цели, не связанной с межличностными отношениями);
- «игровая» семья, в которой соблюдаются известные членам семьи правила игры, что делает «игру» часто предсказуемой и не всегда положительно заканчивающейся;
- кризисная семья [11, с. 100-103].
Одиннадцатая черта современной российской семьи – распространение внебрачного материнства и сожительств, «...которая может быть как полной (при наличии обоих супругов, официально не оформляющих супружеские отношения), так и неполной вследствие того, что женщина рожает ребенка для себя и попадает, таким образом, в категорию матерей-одиночек, воспитывающих самостоятельно своих детей» [1].
Этот статистический портрет дополняется у Верещагиной А. В. общей отсылкой на типовое формальное многообразие российских семей, но под него не подводится базовый фундамент социокультурного многообразия современного российского общества. «Современное российское общество характеризуется типовым многообразием, включающим в себя полные и неполные, зарегистрированные и незарегистрированные, многодетные, малодетные и бездетные, двухкарьерные и однокарьерные, моноэтнические и межэтнические, гостевые, студенческие и многие другие типы семей» [2, с. 17].
Уместной детализацией социокультурного портрета российской семьи является указание на этническое разнообразие типов семей в современном российском обществе. «Этнокультурная специфика демографического поведения российской семьи заключается в том, что на территории российского государства, отличающегося этнокультурным и региональным многообразием, воспроизводятся разные типы демографического поведения, что порождает различные системы ценностей и семейные практики, неоднозначное восприятие семьи, её ценности, содержание функций, а также противоречия по этой причине. В условиях актуализации этнических ценностей эти различия закрепляются и воспроизводятся через поколенческие структуры, и, следовательно, отражаются на демографическом развитии» [2, с. 20].
Оценивая в целом предпринятую Верещагиной А.В. попытку дать социокультурный портрет современной российской семьи, следует признать, во-первых, безусловную ценность самого замысла и метода комплексной характеристики по большому количеству разнообразных параметров.,
Что касается оценки эффективности реализации этой попытки, то здесь есть несколько моментов, не позволяющих высоко оценить эту эффективность. Применение комплекса параметров при описании социокультурного портрета современной российской семьи должно быть не в виде набора разнообразных видов, а в форме системы критериев, в которой выделены главные или первичные признаки и вторичные признаки, установлена их логическая взаимосвязь, отражающая реальность современной российской семьи. Данный А.В. Верещагиной социокультурный портрет современной российской семьи характеризуется также определенной долей смешения разнообразных культурологических (качественных) и социологических (количественных) критериев и характеристик. Далее, приписывая современной российской семье те или иные параметры, Верещагина А. В. дает малоубедительное, не очень четкое обоснование выделенных характеристик, что делает весь их набор достаточно произвольным авторским описанием.
Главным недостатком представленного Верещагиной А.В. социокультурного портрета современной российской семьи является то, что в нем нет социальной дифференциации российских семей по типам. Её портрет – это не палитра реально существующих основных социокультурных типов семей, соответствующих социальной стратификации современного российского общества, а попытка описать абстрактную российскую семью вообще, которая в реальности не существует. В итоге, несмотря на сравнительно большой набор характеристик, полученный Верещагиной А. В. социокультурный портрет современной российской семьи нельзя назвать ни достаточно полным, ни достаточно системным.
Рябова В. В. [10] применяет другой подход к характеристике современной российской семьи – сравнение традиционной семьи и современной по основным функциям семьи. Такой подход имеет право на существование и может дать определенные положительные результаты, но при условии четкого определения базовых понятий традиционная и современная семья. И, конечно, сравнительный анализ функций должен быть, во-первых, дополнен анализом исторической взаимосвязи или взаимоотношений и детерминаций между традиционной и современной семьей и при вязан применительно к определенной национальной, цивилизационной, культурно-исторической почве. Во-вторых, само сравнение функций должно проводиться не только по способам реализации основных функций семьи, но и по их балансу и иерархии, а также по самому набору этих функций. Всех подобных необходимых детализаций у Рябовой В. В. нет. Более того, практически она сравнивает по семейным функциям не собственно традиционную и современную российскую семью, а теоретические модели, сущность которых, впрочем, также не уточняется. Тем не менее даже при такой реализации попытка Рябовой В. В. представляет определенный интерес.
Рябова В. В. выделяет семь основных функций семьи: репродуктивную, воспитательную, хозяйственно-бытовую, рекреативную (относящуюся к сфере развлечений и удовольствий – прим. редактора), эмоционально-психологическую, экономическую и социально-статусную. Разберем различие традиционной и современной моделей семьи в интерпретации Рябовой по этим функциям. Модели традиционной и современной семей по Рябовой представлены на Рисунке 1 [10].
Рисунок: ДЕМ.ИНФОРМ / Дарья Ковалева
Конечно, это сравнение не отражает реальных различий традиционной российской семьи, а ей по сути является советская семья, выступающая предшественницей современной семьи, с одной стороны, и современной российской семьи, с другой стороны. Оно основано на неправомерных абстракциях традиционной и современной семьи вообще. Но оно может быть использовано как вспомогательное, рабочее при содержательном анализе трансформации традиционного социокультурного типа советской семьи в социокультурный тип современной российской семьи. Правда, при этом важно учитывать, что образ традиционной семьи Рябовой весьма далек от реального портрета советской семьи, как, впрочем, и ее образ современной семьи достаточно далек от реального портрета современной российской семьи.
В целом противоречивое сосуществование различных, зачастую неблагополучных и неустойчивых и нетрадиционных для российской культуры типов семьи часто оценивается как закономерный процесс в рамках мировой тенденции либерализации, демократизации и индивидуализации социальной сферы. В борьбе за существование новых семейных практик могут закрепиться слабые с точки зрения реализации экономических и политических аспектов краткосрочные семейные союзы, но зато более комфортные в плане межличностных отношений, построенных на прагматизме и стремлении к личному удовольствию.
Следует отметить, что к разряду выпадающих из задач семьи относится, помимо служения обществу, поддержание его физического существования в виде производства новых людей, обеспечения культурной преемственности и самобытности, попадает также и воспроизводство общественной морали. В такой социальной ячейке будет воспроизведена фрагментарная и неустойчивая фактура самосознания личности. Происходящие трансформации семейной структуры проявились как результат принятия и закрепления в российском обществе ценностей культуры потребления, трактовки «одномерного человека».
Имеет право на существование позиция, по которой происходящая трансформация носит не естественный, закономерный характер, а является результатом влияния противоречивых, часто деструктивных социокультурных тенденций, связанных с тотальной, ускоренной и притом догоняющей модернизацией и общественных отношений по западному образцу. Подобный подход демонстрирует В. Ф. Шаповалов [13], который при характеристике российского социокультурного типа семьи исходит из признания российских цивилизационных семейных инвариантов, сохраняющихся и лишь слегка меняющихся на всех стадиях существования и развития российской цивилизации. Он связывает эти российские культурные семейные инварианты с цивилизационными доминантами российского общества и рассматривает семейные ценности как один из важных элементов российской цивилизационной самобытности.
В этой характеристике, данной В. Ф. Шаповаловым, можно выделить четыре основных культурологических параметра:
- российская сексуальная культура (российское отношение к сексу);
- отношение российской семьи к обществу;
- доминирующая гендерная позиция в семье;
- принцип построения семьи.
Для российской сексуальной культуры, как устанавливает Шаповалов В. Ф., характерны такие особенности, как глубокая интимность, скрытость сексуальных отношений, не предназначенных для посторонних глаз и публичных демонстраций [13, с. 353], сопряженность сексуальных связей с глубокой человечностью, гуманизмом. «Одной из существенных особенностей российской сексуальной культуры является яркая выраженность в ней того аспекта любви, который принято обозначать греческим словом «агапэ». Это аспект милосердия, сострадательного участия любящих, сопереживательность и сердечность» [13, с. 353]. Только в этом контексте секс получает оправдание в российской культуре. По мысли Шаповалова В. Ф., этот «глубоко ошибочный взгляд на половой акт как на унизительное для человека животное состояние далеко не преодолен в рамках российской сексуальной культуры» [13, с. 355].
Если говорить об отношении российской семьи к обществу, то, по мысли Шаповалова В. Ф., его можно определить как экстравертность и социоцентристскую ориентацию, сервилизм семьи по отношению к обществу. Однако он признает, что в российской культуре присутствует и противоположная ориентация на семьецентризм. Оптимальным соотношением этих противоположных ориентаций семьи по отношению к обществу является сбалансированный компромисс между крайностями. Именно он и присущ, по Шаповалову, большинству российских семей. Два крайних полюса в отношении семьи к обществу, по его мысли, в чистом виде «присущи лишь относительному меньшинству, тогда как взгляды большинства россиян располагаются где-то в промежутке между полюсами, в большей или меньшей степени склоняясь к одному из них» [13, с. 371].
Мыслитель выражает надежду, что «российское общество сумеет соблюсти гармонический баланс между ценностями семьи и общественного служения, не впадая ни в ту, ни в другую крайность» [13, с. 372]. Основой этого культурного компромисса является, по мысли В. Ф. Шаповалова, принципиальная сочетаемость интересов семьи и интересов общества. «Установка на заботу о семейном очаге в целом не является альтернативной установке на служение общественному целому, человечеству и Родине» [13, с. 371].
Третьей важной социокультурной особенностью российской семьи является фундаментальная роль женщины. «Есть достаточные основания утверждать, что для России характерно доминирование женщины в семье и, соответственно, подчиненное положение мужа. О ведущей семейной роли женщины прямо или косвенно свидетельствуют многие произведения отечественной культуры и другие источники» [13, с. 362-363].
Четвертой особенностью российского социокультурного типа семьи является коллективистский тип семьи, объединяющий всех членов в единый, сплоченный коллектив. «Домашний очаг – то, вокруг чего группируется семья то, что выражает тепло и уют родного дома, теплоту и интимность родственных отношений. Есть основания полагать, что, будучи не очень ярко представленным в культуре, понятие домашнего очага играло немаловажную роль в российской ментальности» [13, с. 368].
Представленный Шаповаловым В. Ф. социокультурный портрет цивилизационного типа российской семьи, безусловно, нуждается в дополнении и развитии, но сам метод выведения его из особенностей российской цивилизации, бесспорно, продуктивен.
Семья находится в центре внимания А. Егорычева, который рассматривает ее как основу государства и общества, определяющую сохранность национальной идентичности в виде ее исторических смыслов, ценностей и социальных норм [14]. Благополучие семьи определяет не только настоящее, но и будущее общества, поэтому является первоочередным фактором национальной безопасности. Драматизм ситуации заключается в том, что в условиях неопределенности и расшатывания ценностных оснований институт семьи не может выполнять такие масштабные задачи. Отсутствие четких целей и базовой стратегии развития России, которая должна определять идеологию и политику своих национальных приоритетов, порождает кризис в функционировании и развитии института семьи и устойчивого развития. Вслед за вышеупомянутыми авторами он отмечает идентичные симптомы, такие как снижение уровня жизни многих российских семей, рост доли неблагополучных семей, нестабильность браков, нарушение внутрисемейных отношений, отстраненность родителей и детей. Особый акцент делается на нарушении традиционных гендерных ролей и сексуальных отношений, что негативным образом влияет на базовую репродуктивную функцию семьи. Маскулинизация сознания искажает женскую, материнскую природу, а утрата ответственности и воли подтачивает духовный стержень мужчин. Системная дезориентация человека и распространение нетрадиционных форм секса связываются с манипулятивной популяризацией феминизма и однополых сексуальных связей [14].
Существенный фактор кризиса традиционной семьи – снижение роли государства в социализации детей и молодежи. Исходя из этого, предлагается сосредоточиться на идентификации принципов возрождения смыслов и ценностей русской семьи. К ним относится приоритетная постановка вопроса сохранения института семьи в рамках государственной социальной политики и комплексная, межотраслевая и межинституциональная работа. Но подлинным основанием реконструкции семьи в России является идеология сохранения традиционных российских семейных ценностей, являющих собой наднациональный, цивилизационный тип.
В идеологической программе [14] возрождения российской семьи указываются следующие ориентиры:
- принцип соблюдения интересов и потребностей семьи выступает как приоритетная цель государственной социальной и культурной политики;
- экономическая самостоятельность и суверенитет – основа крепкой ячейки общества. Семья должна не существовать в нищенском режиме, получая унизительные подачки с барского плеча, а быть исполнена собственного достоинства, получая достойный доход от собственного труда. Собственно, задачей государственной политики в этом отношении должна быть не иждивенческая модель отношений с семьей, а гарантии занятости и поддержка деловой активности и самостоятельности домохозяйств по принципу субсидиарности;
- поскольку роль семьи в самореализации личности и воспитании молодежи определяющая и незаменимая, укрепление престижа брака и семейного образа жизни – основной лейтмотив информационной работы и культурных проектов;
- политика восстановления традиционной семьи должна носить системный характер как в горизонтальной, так и в вертикальной плоскости и предполагает сотрудничество разных отраслей госуправления, ветвей власти, ведомств и структур. Благополучие семьи – центральный значимый критерий эффективности социальной политики в целом.
Все вышесказанное требует специальной стратегии, общенационального обсуждения и целенаправленного и системного внедрения. Основные принципы программы возрождения семейных традиций:
- семейный суверенитет – самостоятельность в хозяйстве, организации жизни, досуга, воспитания, места жительства, отказ от чрезмерной опеки и ювенальной юстиции;
- семейная ответственность – разумное и справедливое распределение обязанностей, деликатная поддержка со стороны общества, чтобы не ослабить внутреннюю, низовую инициативу семей как фундамента гражданского общества;
- социокультурная преемственность гарантирует и транслирует традиционные социальные смыслы, ценности и нормы, способствующие сохранению института семьи, исторически выработанные народом;
- социальная значимость семьи – поднятие статуса и повышение роли института семьи в обществе;
- баланс прав и обязанностей ребёнка в семье (в соответствии с традиционной формой организации жизни русской семьи) – безусловное посильное участие ребенка в хозяйственной досуговой деятельности;
- принцип сохранения индивидуального семейного пространства. Уважение свободы и конфиденциальности семьи в развитии собственных традиций, средств и методов воспитания, общения, организации быта и досуга, при условии того, что они не противоречат законодательству.
Особая роль отводится семейным традициям. Через традиции члены семьи получают чувство единства, стабильности, надежности, ответственности и заботы друг о друге, мотивацию служения: «Все члены традиционной русской семьи через семейные традиции были включены в ее уклад жизни, что позволило создать и развить семейную социокультурную среду, способствующую естественному развитию социально значимых личных качеств подрастающего поколения, а также заложить основы его социализации и национального самосознания» [14].
Характерная черта духовного наследия и всей традиции русской культуры всегда была связана с ее неизменным пафосом преодоления всех проявлений хаоса, зла и несовершенства. Именно поэтому она может быть моральным противовесом в мире тотальной мировоззренческой неопределенности: «Укрепление и защита российской семьи сегодня возможна только через исторические смыслы и ценности, которые веками создавались русским народом, бережно поддерживались и использовались для сохранения и развития семьи и передавались из поколения в поколение» [14].
Можно сделать вывод о наличии трех групп факторов, влияющих на изменение социологического и духовного облика современной российской семьи. К трансформирующим относится следующее:
- переходная экономика (формирование и стремительное изменение рынка труда в условиях постиндустриальной экономики);
- на него накладывается специфический национальный фактор перехода от патерналистских образцов хозяйственной деятельности к свободному рынку. Сопровождается трудностями и издержками в виде низкого уровня жизни. Укоренение западной системы ценностей, свобода нравов, индивидуализм, гендерная симметрия, перераспределение социальных ролей между мужчиной и женщиной от традиционного порядка к нетрадиционному приводят к изменению семейной идентичности, ее уравниванию в статусе с иными социальными институтами.
Стабилизирующие факторы не менее значительны. Семья как ценность и образ жизни воспринимается по-прежнему в общественном и личном сознании условием достижения счастья и самореализации независимо от представлений о ее устройстве. Стабильность культурных статусов в сравнение с социально- экономическими также обеспечивает устойчивый и преемственный характер культурных и этических ценностных установок российского общества относительно семьи.
Двойственные факторы имеют характер обоюдоострых орудий, способных повернуть ситуацию, в зависимости от баланса и их управляемого задействования в ту или другую сторону. Неодинаковость ценностно-мировоззренческих изменений в разных социально-экономических группах и слоях задает неравномерность ценностных трансформаций в сфере семейных отношений. Фактор национальной семейной и демографической политики может быть заявлен как стабилизирующий либо нейтральный, но, оценивая степень его эффективности, в реальности можно говорить о неопределенности на данный момент.
Научное сообщество может внести и свой посильный вклад, прорабатывая существующие концепции с учетом как исторической достоверности, так и цивилизационной прагматики, критического восприятия доминирующих модернизационных доктрин. Так, по мнению Т. А. Нестика, субъектный фактор в виде представления об образе планируемого будущего имеет важное конструктивное значение – целеобразующую, объединяющую, идентификационную, адаптационную функции и функцию защиты позитивной идентичности. Последняя реализуется в предпочитаемом поведении в конкретной жизненной ситуации [8, с. 4]. Важной задачей в связи с этим является анализ представлений о глобальных вызовах и образе будущего российской семьи, который, помимо фиксации внешних трендов и ожиданий, на которые нельзя повлиять, включает в себя цели и идеалы, желаемую позитивную перспективу: «социальные представления о будущем семьи могут показывать вектор развития этого социального института, который на данный момент существует в общественном или групповом сознании, а также демонстрировать ожидаемые позитивные, идеальные сценарии семейной жизни и опасности, с которыми ей предстоит столкнуться» [7, с. 34].
Ситуация на данный момент объективно такова, что российская семья трансформируется от функционального института к изменчивой, нестабильной малой группе. Под угрозой ее социокультурная сущность и самобытность. Выдержит ли она современные вызовы? Сохранит ли свою социокультурную идентичность или трансформирует ее, и каким образом? Это зависит от коллективных усилий всех заинтересованных субъектов, их когнитивного, целеполагающего и управленческого потенциала, их способности определить для себя ценности и приоритеты, достойные реализации, невзирая на внешние условия, воздействия и обстоятельства. «Реально существует возможность в переходный период истории российского общества изменить, направить вектор развития семьи и ее основ в необходимое русло. Успех или провал этого перехода в России, связанный со стабильностью в сфере семейных отношений, будет определен степенью опоры на национально-культурную основу развития страны, писал еще в свое время Т. Парсонс» [12].
Мировоззренческие ориентации должны носить перспективный характер, адаптировать к реальным потребностям общества ключевые, проверенные культурные и нравственные ценности, гарантирующие сохранность культурной, гражданской и цивилизационной самобытности в условиях культурного многообразия. «Сформировать «моду» на семью, сориентировать личность на семейный способ жизни и традиционные семейные ценности должна государственная семейная политика, построенная с учетом особенностей современного этапа социально-экономического развития страны, трансформации социального института семьи, ее моделей, структуры, потребностей, региональных различий» [5, с. 74].
Необходима активная информационная и рекламная популяризация полноценного семейного образа жизни и традиционных семейных ценностей. «Целью данного информационного сопровождения семейно-демографической политики должно стать формирование у населения четкой ассоциации: семья – здоровье и счастье каждого человека, большая семья – счастье и здоровье в n-степени, где n – количество детей» [9]. Сохранение и развитие отечественного общественного организма как целого возможно только в соответствии с ценностями и нравственными константами подлинного гуманизма, культивируемых в крепкой и дружной семье.
Библиографический список
1. Верещагина А. В. Типологическая характеристика семьи в современном российском обществе [Электронный ресурс] // ИАЭК.– 2012.–№2 (30). URL: https://cyberleninka. ru/article/n/tipologicheskaya-harakteristika-semi-v-sovremennom- rossiyskom-obschestve (дата обращения: 30.04.2022).
2. Верещагина А. В. Трансформация института семьи и демографические процессы в российском обществе: дисс… д-ра соц. наук: 22.00.04. – Ростов н/Д: ЮФУ, 2009. – 419 с.
3. Верещагина А. В., Шахбанова М. М. Формирование новых семейных ценностей и отношений в современном российском обществе // Вестник Дагестанского науч. центра. – 2013. – № 50. – С. 65–71.
4. Гурко Т. А. Теоретические подходы к изучению семьи. – М.: Институт социологии РАН, 2016. – 210 с.
5. Клинцова М. Н. Государственная семейная политика Российской Федерации (аксиологический аспект) // Научная мысль Кавказа. – 2018. – C. 74-79.
6. Клинцова М. Н. Современная российская семья: основные тренды // Известия вузов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. – 2018. – № 1. – С. 20-24.
7. Ковалева Ю. В. Образ будущего российской семьи в условиях современных глобальных вызовов // Современная социальная реальность: вызовы, риски, перспективы: монография / под. ред. О.А. Белобрыкиной. – Новосибирск, 2019. – С. 28-39.
8. Нестик Т. А. Коллективный образ будущего: социально- психологические аспекты прогнозирования // Вопросы психологии. – 2014. – № 1. – С. 1–11.
9. Новоселова Е. Н. Добровольная бездетность как угроза демографической безопасности России // Вестник МГУ. Серия 18. Социология и политология. – 2012. – № 1. – С. 99-110.
10. Рябова В. В. Трансформация функций семьи в современном российском обществе // Проблемы социально-экономического развития Сибири. – 2014. – № 3 (17). – С 106–112.
11. Солодников В. В. Социология социально-дезадаптированной семьи. – СПб.: Питер, 2007. – 378 с.
12. Трошкина И. Н. Семья: состояние, перспективы развития // Вестник НГУ. Серия: Философия. – 2012. – Т. 6. – Вып. 3. – С. 121-127.Шаповалов В. Ф. Истоки и смысл российской цивилизации. – М.: ФАИР ПРЕСС, 2003. – 624 с.
13. Шаповалов В. Ф. Истоки и смысл российской цивилизации. – М.: ФАИР ПРЕСС, 2003. – 624 с.
14. Egorychev A., Mardakhaev L., Akhtyan, A., Shima- novskaya Ya.V., Archakov R., Bykovskaya T. Traditional Russian Family as a Basis for Sustainable Development of the State and Society [Электронный ресурс] // Academic Journal of Interdisciplinary Studies. – 2019. – № 8. – URL: https://www.mcser.org/journal/ index.php/ajis/article/view/10468/10097 (дата обращения 30.04.2022).
Оригинал публикации: Философские проблемы: вчера, сегодня, завтра: Ежегодный сборник научных статей. – Ростов-на-Дону: Ростовский государственный экономический университет «РИНХ», 2022. – С. 85-104.