Алексей Ракша: «России нужна демографическая ясность»

Текст: Мария Митасова 

– Алексей, что, по Вашему мнению, является предметом демографии?

– Демография находится на стыке экономики, социологии, математики и статистики. Это наука о закономерностях численного развития человеческой популяции. Она изучает закономерности воспроизводства населения, его распределение, динамику этих процессов, а также взаимосвязь с другими явлениями в социуме. Фактически обычный подсчет народонаселения в какой-то момент эволюционировал в то, что мы сейчас называем демографией. 

 – То есть, основа демографии – цифры?

– Не только они. Но без цифр — это уже не демография. И берутся цифры из статистики, выборочных и сплошных наблюдений.

– Как обстоят дела с такой статистикой в России?

– В России очень неплохая статистика учета населения. Значительно хуже дела обстоят с данными переписи, особенно последней. И совершенно никудышная она по миграции, к сожалению.  

– С чем связан плохой учет миграции? 

– С громоздкой системой регистрации граждан по месту их временного и постоянного пребывания, доставшейся в наследство от Советского Союза. Для того, чтобы попасть в категорию «долгосрочная миграция», человек должен сначала встать на этот учет на новом месте, потом выписаться с предыдущего. Достаточно сложная система, причем правила постоянно меняются, и любые изменения этих правил выливаются в совершенно непредсказуемые и подчас необъяснимые «подскоки» и провалы миграционной статистики. Что у нас, собственно говоря, и получилось в 2021-2022 годах.

– Сколько сегодня людей живет в России? 

– Мы приблизительно знаем соотношение наших соотечественников и иностранцев. В стране последних, по подсчетам МВД, около шести миллионов, а граждан России - порядка 140-140,5 миллионов. Еще есть какое-то число беженцев из Украины, но сколько точно – неизвестно: от одного до трех миллионов.

– Бытует мнение, что Россия никогда не выберется из той демографической ямы, в которую сегодня попала, а если существующие тенденции сохранятся, то каждые 25 лет население страны будет уменьшаться вдвое...

– Нет, не настолько все плохо. Снижение численности населения России, по сути, уже запрограммировано. Вопрос лишь в скорости этого процесса, и в ближайшие пятнадцать лет его не остановить - точно. 

Фото: ДЕМ.ИНФОРМ / Мария Власенко

– В общении с прессой Вы часто акцентируете внимание на том, что у нас постоянно путают политику демографическую и политику социальную. Есть такое?

– Однозначно. Путают демографические усилия государства с социальной помощью людям от государства. В итоге нет толком ни того, ни другого. Вот говорят: «Ради демографии мы вводим такие-то новые пособия». Как правило, рождаемость эти пособия не увеличивают, по крайней мере, это никак нельзя измерить. И, наоборот, упоминая материнский капитал, трактуют его как социальную помощь людям, хотя это в чистом виде демографическая мера, направленная на стимулирование рождаемости. 

В итоге такой терминологической невнятицы политика государства в сфере демографии для людей непонятна, а объявляемый публично желаемый результат по рождаемости не достигается.  Продекларированные, но не достигнутые в сроки цели ведут к дискредитации самого понятия «демографическая политика». Это самое плохое, что с ней может произойти.

– Можно ли подобное положение вещей изменить, сделать демографическую политику результативной, прогнозируемой не на словах, а на деле?

– Тут все непросто. В мировом демографическом дискурсе, в социально-публицистическом пространстве присутствует большое количество людей, которые уверены, что демографическую политику вообще проводить не нужно. Мол, достаточно просто хорошей социальной политики. Множество зарубежных исследователей, политиков и общественных деятелей в принципе отказывают демографической политике как таковой в праве на существование. Поэтому в мировой демографической науке, (а наука может быть только мировой, поскольку не бывает науки суверенной), этот сегмент практически не развивается. 

У нас в России то же самое. Можно по пальцам одной руки пересчитать статьи, в которых есть, например, исследования влияния того же материнского капитала на рождаемость. Поэтому нам, российским демографам, пока не на что в методологическом плане по-настоящему опереться. 

Здесь я, например, рассчитываю только на себя: у меня есть свои собственные методики, применяя которые можно рассчитать демографический эффект маткапитала. С опорой на них можно довольно строго «увязать» между собой различные причинно-следственные связи, чтобы в итоге достаточно точно сказать, сколько детей нашей стране «принес» маткапитал. Причем данные будут достаточно подробными: по когортам населения, по возрастным группам родителей, по регионам и т.д. 

– То есть, «материнский капитал» работает?

– Да. Начиная со второго ребенка. На первого - не работает вообще никак. Могу кому угодно с цифрами в руках доказать: чтобы «материнский капитал» полноценно реализовал свой потенциал, нужно давать миллион рублей на второго ребенка и полтора миллиона - на третьего. 

– Это «выльется» в немалые деньги. Алексей, Вы уверены, что такой подход является самой действенной демографической мерой?

– Уверен. В денежном выражении получится около четырехсот миллиардов рублей на вторых детей и еще где-то двести - на третьих, итого шестьсот миллиардов в год. Не такие уж большие деньги на нашу огромную и, в общем-то, небедную страну. 

Если применить эти меры, в первый же год будет всплеск рождаемости, затем он чуть стихнет, потому что много женщин со вторым рождением тянут до 35 лет.  Нужно «поймать» их на этом рубеже, дать им возможность реализоваться как матерям, снять у них различные сомнения по этому поводу. Это важная цифра – 35 лет. Потом, как показывает медицинская статистика, начинают снижаться шансы успешного зачатия, беременности и рождения здорового малыша. Именно поэтому в России надо срочно вводить безусловный маткапитал на второго ребенка.

– Вы наверняка слышали про тридцать тысяч мер в поддержку семьи в России?

– Не слышал, но вполне могу себе такое представить в формате «фичи» нашей родной административной машины. На самом деле, если мы хотим, чтобы меры были реальными, работающими, понятными людям, они должны быть малочисленными, но «жирными», весомыми. 

В России нужны сегодня лишь три меры: миллион рублей на второго ребенка, полтора миллиона – на третьего и безусловный базовый ежемесячный доход на всех детей до восемнадцати лет. Это нам даст каждый год примерно 150 000 дополнительных рождений, на которые мы сегодня не можем рассчитывать.

 Фото: ДЕМ.ИНФОРМ / Мария Власенко 

– Ряд экспертов, кстати, считают, что необходимо работать с молодыми семьями, начиная со студенчества, проводить семинары по поводу ценности семьи, например. Как считаете, это возымеет демографический эффект?

– Произойдет все ровно наоборот. Скорее всего возникнет обратный эффект от таких «партсобраний» с обязательной явкой... Я помню, как это было в поздние советские годы. Вызывало отвращение и противоположную реакцию. Заботиться о семейной молодежи нужно, но реально, а не на словах. Помогать совмещать учебу и работу с материнством, обеспечивать им ясли, детский сад при вузе или на работе, давать пособия, скидки, субсидии и льготы на аренду или социальное жилье, предоставлять возможность одним кликом вызвать на Госуслугах сертифицированную няню, чтобы быть спокойными за ребенка. При желании можно найти много вариантов реальной помощи. 

А эти массовые посиделки «за все хорошее – против всего плохого» … Ну, придут они, может быть даже посидят, послушают. И что?

– То есть, идеология не работает как часть демографической политики? 

– Работает, но лишь отчасти. Если она имеет естественные формы и подкреплена делом. Если говорить об идеологии, то она будет хорошо воздействовать на демографические процессы, если станет постулировать важность заботы о себе, своей семье, своем будущем, своей стране и ее перспективах – именно в таком порядке, в такой последовательности. 

Ценность человеческой жизни – вот важнейший идеологический императив. В фарватере этого императива все остальное смотрится очень органично.  Ничего нового не нужно здесь придумывать, все уже придумано.

Есть два больших поля, два пространства не то, чтобы для идеологического, а, скорее, для общественно-политического, государственного воздействия на рождаемость: пространство первого ребенка и пространство, расположенное за первым ребенком – второго, третьего и последующих детей. 

Для того, чтобы была высокая рождаемость первых детей, нужна работающая сеть яслей, детских садов, другие меры, позволяющие молодым людям продолжать вести привычную жизнь молодых, с возможностью иметь какое-то свободное время для себя. Для более высокой рождаемости первых и вторых детей необходимо снижение неравенства, прежде всего – материального. Для того, чтобы семьи с детьми становились многодетными – нужна акцентированная материальная единоразовая выплата на второго и третьего ребенка и другие точные, ясные, грамотные действия государства в сфере демографической политики. 

Политики, которая, собственно, и начинается со строгого понятийно-категориального аппарата и доверия к точному, научному знанию.

Сказано Алексеем Ракшой: «Могу наверняка утверждать, что я вижу человечество в демографическом измерении на горизонте сорока лет. Да, реальный демографический прогноз можно сделать именно на такой срок, не более. За этим возможно только чистой воды теоретизирование. Математическое моделирование, на которое сегодня возлагаются надежды, позволяет просчитать многое, но, увы, не все. Главное: оно тоже не гарантирует уверенного прогноза за горизонтом сорока лет. Нам не дано пока предугадать поток будущих событий, условий, факторов, которые начнут через полвека определять демографию России и человечества. Правда, есть и хорошая новость: контуры будущего закладываются сегодняшним образом мыслей и сегодняшним характером действий. Именно поэтому в сфере демографии нужно действовать здесь и сейчас, не надеясь, что в будущем как-то все само собой наладится».