Педагогические риски, обусловленные стереотипами в отношении родительства и семейственности
Фото: пресс-служба Правительства Тульской области
Введение
Демографическая проблема в современной России является одной из наиболее острых. С преодолением демографического кризиса связаны государственные усилия, научные изыскания и тревоги обывателей. Ни у кого не вызывает сомнений, что воспроизводство будущего населения в стране зависит в том числе и от репродуктивных планов подрастающего поколения. В свою очередь, реализация репродуктивных планов опирается на экономические возможности потенциальных родителей и их репродуктивное здоровье. Специалисты в области демографии, социологии исследуют преимущественно следующие пути, поддерживающие рождаемость: оптимизация баланса занятости и родительства, а также материальная поддержка семьи. Медицинские исследования предлагают научные данные о сбережении репродуктивного здоровья населения. Тогда как внимание специалистов в области психолого-педагогических наук нацелено на конструктивные репродуктивные установки в отношении семьи и родительства, которые выступают базисом нормальной реализации репродуктивных планов. Таким образом, анализируемый континуум представлен феноменами стереотипов в отношении семьи и родительства, репродуктивных установок и убеждений.
Актуальность исследования подтверждается не только тревожными демографическими данными, но и многочисленными исследованиями репродуктивных планов и намерений населения. Например, за последние 10–15 лет снизилось количество людей, считающих, что «человек не может быть по-настоящему счастливым, если у него нет детей» (с 64 % до 55 %), и закономерно увеличилось количество убеждённых в обратном – «человек может быть по-настоящему счастливым, не имея детей» (с 16 % до 28 %) [Осипова, 2020]. Сведения о репродуктивных планах и установках молодёжи ещё более пугающие. Лишь 18 % молодых людей видят «радость жизни в детях», 47 % не согласны с традиционной установкой, что «наличие детей является залогом личного и семейного счастья», а 14 % категорично отдают приоритет «индивидуалистическим» (эгоистическим, гедонистическим) ценностям в противовес родительству. При этом среди молодых людей, имеющих репродуктивные планы, доминирует установка на малодетность (снижается ориентация на двудетность, повышается ориентация на рождение только одного ребёнка) [Кораблева, 2024; Ивченков, 2020]. Учеными доказано, что установки на репродукцию, на родительство начинают формироваться в дорепродуктивных возрастных периодах и обусловлены множеством факторов [Башкатов, 2021]. Учитывая масштабное воздействие медийно-информационной среды на социализацию подрастающего поколения, её необходимо признать важнейшим фактором возникновения и подкрепления установок на родительство и семейственность у детей и молодёжи.
Понимание масштабов влияния медиа обуславливает необходимость регулярной оценки того, как позиционируются темы родительства в популярных среди детей и молодёжи медийно-информационных продуктах. Тематика родительства и семейных отношений, представленная в популярной медиапродукции среди детско-юношеской аудитории, рассматривается с точки зрения девиантологии. То есть особый интерес вызывают негативные стереотипы популярной медиапродукции в отношении родительства и семейственности.
Цель исследования – составление перечня негативных стереотипов в отношении родительства и семейственности, циркулирующих в популярной среди детей и молодежи медиапродукции, и первичная оценка отношения детско-юношеской аудитории к выявленным стереотипам.
Обзор литературы
В предметное поле данного исследования следует включить несколько тем. Во-первых, значимыми являются научные сведения о влиянии медийно-информационной среды на репродуктивное здоровье и репродуктивные планы населения. При этом особый интерес вызывают исследования такого влияния на детей, ценными являются научные данные о формировании у подрастающего поколения установок, убеждений в отношении семейственности и родительства.
Во-вторых, важны материалы о связи социальных стереотипов в отношении семейственности, родительства и репродуктивных планов, реализуемого репродуктивного поведения.
Следует оговориться, что под семейственностью будем понимать ценностную приверженность интересам семьи на основе искренней любви и уважения к семейным отношениям, исключая менеджерско-юридическое толкование в негативном ключе (непотизм, кумовство, предоставление льгот родственникам и тому подобное). Считаем справедливым утверждение Е. В. Поповой о том, что семейственность как качество личности может и должно быть целью воспитательной работы [Попова, 2013, с. 265].
Под родительством понимается социальная роль родителя, предполагающая воспитание, заботу о своём ребёнке, сопровождаемая переживанием родительских чувств; родительство воплощается в отцовстве и материнстве [Лущенко, 2014; Cornford, 2013].
Результаты многочисленных исследований подтверждают постулат о том, что политика поддержки функционирования института семьи должна предусматривать сопровождение и коррекцию репродуктивных планов молодёжи [Гурко, 2019]. Научное сообщество подчёркивает, что на сегодняшний день недостаточно осознаётся социокультурная роль медийно-информационной среды в конструировании и репрезентации образа семьи [Мищенко, 2014; Coyne, 2018].
Очевидно, что ориентация на семейственность и родительство
по своей сути противоположны эгоистическим, гедонистическим, консьюмерным
(потребительским) жизненным смыслам и установкам на бездетность. Тем не менее
исследователи фиксируют агрессивную пропаганду в медиа сознательного и
добровольного отказа от родительства «во имя личного счастья и свободы»
[Белинская, 2018]. Тревожными являются сведения о том, что в период с 1991 г.
по 2022 г. наблюдалась устойчивая тенденция увеличения числа фильмов и сериалов
с негативной тональностью по отношению к деторождению, к многодетности,
процессу воспитания детей в семье [Нештаев, 2024]. Н. О. Автаева, проводя
регулярные жанрово-тематические и частотные анализы медиапродукции об институте
семьи, показала, что медиаконтент, насыщенный негативными стереотипами о семье,
может деструктивно влиять на поведение медиапотребителей и существенно влиять
на демографическую ситуацию, то есть может быть весомым фактором девиантности в
сексуально-репродуктивной сфере [Автаева, 2021; 2022]. В научных публикациях
регулярно предлагаются к осмыслению результаты контент-анализов медиапродукции
с семейной тематикой [Желнина, 2019; Тюлюнова, 2020; Федорова, 2022],
оцениваются дискурсы сетевых сообществ вокруг семейных проблем [Козлова, 2020;
Neumann, 2024; Barnwell, 2023]. Учёные изучают символизацию образов семьи в
культуре [Флиер, 2014] и определяют характеристики либерального и
консервативного образа семьи в семейной политике государств, в медиаконтенте и
в представлениях обывателей [Писаренкова, 2020]. Однако систематизацию
негативных стереотипов о семье, представленных в медиапродукции (особенно в
популярной среди детско-юношеской аудитории), обнаружить не удалось.
В этой связи логичным видится осмысление феноменологии социальных стереотипов и их влияния на убеждения, установки и поведение личности. Под стереотипами будем понимать
«схематизированные модели оценок, сравнительно устойчивые обобщённые представления об особенностях и поведении представителей той или иной социальной группы» [Фань, 2021, с. 279]; активация стереотипов, в том числе и негативных, оказывает воздействие на социальную жизнь [Фань, 2021, с. 279], превращая стереотипы в индивидуальные установки, закрепляясь в сознании [Hummer, 2024]. Наряду с этим, специалистами в области психологии влияние целенаправленной стереотипизации признаётся способом мощного информационно-психологического воздействия на индивида (наряду с внушением, агитацией, убеждением и проблематизацией), который заключается в формировании у медиапотребителей представлений о «нормальности», повсеместной распространённости и приемлемости определённых моделей поведения [Морозов, 2018]. Акцентируем внимание, что «социальные стереотипы усваиваются очень рано и используются детьми задолго до возникновения ясных представлений о тех группах, к которым они относятся» [Агеев, 1986, с. 95], а мотивация к деторождению и стремление к осознанному, ответственному родительству формируется преимущественно социальной средой [Nachoum, 2023; Bittman, 2020; Szymanik-Kostrzewska, 2022].
Как было отмечено выше, стереотипы влияют на формирование в сознании установок. Установки описываются учёными разнопланово: как механизм преадаптации к неопределённому будущему, как предрасположенность к определённому поведению, как склонность к совершению типичного поведения, как готовность к выполнению поведенческих стереотипов. Продолжая логику, брачно-семейные установки видятся как «набор социальных установок на семейные ценности, отношение к браку, гендерные роли, рождение детей»; репродуктивные установки отражаются в установках на деторождение или отказ от него; родительские установки представляют собой «эмоциональную и ценностную готовность отцов и матерей к взаимодействию со своими детьми» [Башкатов, 2021, с. 10–11].
В то же время центральными становятся вопросы о девиантном родительстве и его связи с негативными стереотипами, убеждениями, установками в отношении семейственности и деторождения. Весомый вклад в изучение причин девиантного родительства (включающих и негативные стереотипы, установки, убеждения) внесли М. А. Беляева [Беляева, 2012] и Н. П. Фетискин, В. В. Козлов [Фетискин, 2018].
Имеющиеся теоретические данные позволяют продолжить изучение медиаконтента на предмет содержащихся негативных стереотипов в отношении семейственности и родительства, а также изучение отношения подрастающего поколения к таким стереотипам.
Методы исследования
Первый этап исследования представлял собой отбор для анализа популярной в детско-юношеской среде медийно-информационной продукции с тематикой семейственности и родительства. Для этого посредством мессенджеров и социальных сетей было разослано письмо-приглашение принять участие в опросе детей и молодёжи в возрасте 10–17 лет. Письмо-приглашение содержало приветствие, указание на авторов и цель исследования, краткое описание содержательных элементов опроса, благодарность откликнувшимся и ссылку на Google-таблицу общего доступа для удалённого заполнения респондентами.
Письмо-приглашение распространялось среди так называемых «родительских чатов» в мессенджерах и «родительских площадок» в социальных сетях (для соблюдения законодательного и этического требования о необходимости получения разрешения родителей на участие детей в опросах). Таким образом родители посодействовали в получении нами ответов от 213-ти несовершеннолетних.
Вторым каналом сбора материала стало интервьюирование студентами (специальность «Педагогика и психология девиантного поведения» в Кубанском государственном университете) указанной категории несовершеннолетних в ближайшем окружении. Также предварительно было получено согласие родителей на участие каждого ребёнка в опросе. Таким образом были зафиксированы ответы 138 несовершеннолетних. Выборку составил 351 человек в возрасте 10–17 лет; из них – 204 девочки/ девушки и 147 мальчиков/юношей.
Google-таблица и вопросы интервью были достаточно простыми и понятными для респондентов – необходимо было назвать предпочитаемый в момент опроса медиапродукт («который сейчас тебе нравится больше всех») в нескольких категориях: художественный фильм, мультипликационный фильм, песня, компьютерная игра, сообщество в социальных сетях (подписки, группы, блогер-каналы и тому подобное), интернет-сайт, на котором чаще всего респондент проводит свободное время. В итоге был получен список из 624 медиапродуктов, популярных среди детей и юношей (некоторые медиапродукты повторялись в ответах и были учтены как одна позиция).
Подавляющая часть медиапродуктов была содержательно знакома автору статьи и помогавшим студентам, неизвестные медиапродукты были просмотрены (прослушаны, проиграны) для понимания изучаемого медиаматериала. Из всего массива предпочитаемых медиапродуктов были отобраны те из них, которые максимально явно затрагивают тему семейственности и родительства (тема семейных и родительско-детских отношений, тема взаимоотношений супругов в момент рождения и появления детей в семье, тема беременности и репродуктивной культуры, тема многодетности и другие). Далее в соответствии с целью настоящего исследования были отобраны медиапродукты (116 наименований) с позиционированием семейственности и родительства в негативном контексте, то есть семейственность и родительство преподносились с осуждением, глумлением, пренебрежением и использованием ругательно-уничижительных ярлыков.
Вторым этапом исследования стал контент-анализ полученных на предыдущем этапе 116 медиапродуктов, позиционирующих семейственность и родительство в явно негативном ракурсе: 22 художественных фильмов, 5 мультипликационных фильмов, 58 песен (и музыкальных видеоклипов), 7 компьютерных игр, контент 19 сообществ в социальных сетях (подписки, группы, блогер-каналы и тому подобное), контент 5 интернет-сайтов.
Контент-анализ медиапродуктов с негативной тональностью в отношении семейственности, родительства осуществлялся посредством аннотирования единиц контент-анализа, смысловых единиц, обобщения полученных данных. Контент-анализ был формализован с помощью классификаторов единиц анализа и бланков анализа. Основные смысловые единицы: запланированное/незапланированное деторождение, отношение к беременности и деторождению, бездетная/детная/многодетная семья, родительско-детские отношения, трудности/положительные стороны родительства. Задача заключалась в составлении перечня негативных стереотипов относительно семейственности и родительства в медиапродукции, популярной среди детей и молодежи. Подчеркнём, что изначально не было предзаданных кодов и категорий стереотипов, перечень негативных стереотипов был выведен индуктивно из полученных смысловых данных; группировка стереотипов велась с опорой на имеющиеся теоретические сведения об изучаемых феноменах. Также в задачи входило определение частотности негативных стереотипов в медиапродуктах.
На третьем этапе исследования полученный перечень негативных стереотипов в популярной медиапродукции стал основанием разработки анкеты, ориентированной на выяснение отношения детей и молодёжи к данным стереотипам. Анкетирование проводилось с помощью отправки ссылки на анкету по контактам родителей, которые ранее согласились на участие своих детей в исследовании. Анкета сопровождалась письмом, разъясняющим цели данного опроса и его краткое описание.
Аналогичная работа была проведена студентами-интервьюерами с ранее опрошенными респондентами (после получения согласия родителей).
Анкета была оформлена с помощью Google Форм. Анкетный опрос был составлен по принципу, отчасти схожему с методом семантического дифференциала, и включал 5-бальные биполярные оценочные шкалы. В качестве противоположных полюсов, заданных посредством суждений, антагонистичных по смыслу, выступали, с одной стороны, найденные негативные стереотипы в отношении семейственности, родительства, и высказывания о семейственности, родительстве в положительном ракурсе (семантически противоположные «негативным» суждениям) – с другой стороны. Шкалы в опросном листе предъявлялись не по блокам стереотипов, а перечислялись в случайном порядке (были смешаны). Полюса шкал в опроснике систематически менялись местами, чтобы у респондентов не создавалось ощущение, что какая-то сторона шкалы условно позитивная, а какая-то негативная.
Такое конструирование анкеты (по принципу теста Ч. Осгуда [Osgood, 1957]) позволяет оценивать «слаборефлексируемые структуры сознания, … которые служат почвой для формирования стереотипов и ценностных представлений, … и упрощает математическую обработку мнения респондентов» [Сикевич, 2016, с. 120], а также снимает проблему социальной желательности ответов [Новиков, 2011].
В итоге третьего этапа исследования было собрано 202 анкеты (от 135 девочек/девушек и 67 мальчиков/юношей).
Следует оговориться, что результаты третьего этапа исследования не претендуют на выявление взаимосвязи или влияния исследуемых переменных (негативных стереотипов в медиа и с негативными убеждениями, установками индивидов в отношении семейственности, родительства). Основной задачей этого этапа следует признать апробацию анкеты и пилотное изучение распространённости среди детско-юношеской аудитории негативных убеждений и представлений, сходных с негативными стереотипами в популярных медиа.
Результаты исследования
Анализ содержания медиапродукции с тематикой семейственности и родительства в негативной тональности, позволил составить перечень стереотипов. Данные стереотипы можно сгруппировать следующим образом:
− блок стереотипов, связанных с деторождением;
− блок стереотипов, связанных со статусом родителей и супружескими отношениями;
− блок стереотипов, связанных с родительско-детскими отношениями и отношениями сиблингов;
− блок стереотипов, связанных с финансово-бытовым положением семьи с детьми.
В блок стереотипов, связанных с деторождением, входят: стереотип примитивно биологизаторского толкования родительства, семейственности (вариативные сентенции: «размноженцы», «плодячки», «коровы, рожающие, чтобы их доили», «отложила личинку»); стереотип о сложном протекании беременности («болезненность» беременности); стереотип о высоком риске смерти во время беременности и в родах; стереотип об ухудшении здоровья матери после рождения ребёнка («каждое последующее рождение ребёнка сильнее ухудшает здоровье матери»); стереотип об ухудшении внешнего вида матери после рождения ребёнка («каждое последующее рождение ребёнка сильнее ухудшает внешний вид матери»); стереотип об ухудшении внешнего вида отца после рождения ребёнка; стереотип о невыносимых муках при родах и послеродовом восстановлении; стереотип об обязательной послеродовой депрессии; стереотип о непреодолимых и длительных сложностях в процессе ухода за младенцем (вариативные сентенции: «первые месяцы с младенцем-сущий ад», «младенец – это пытка для родителей»); стереотип о непереносимости детского плача; стереотип о невыносимом режиме без сна у родителей; стереотип о брезгливости к детским испражнениям; стереотип об утрате родителями возможностей и стремления к гигиене и уходу за собой (вариативные сентенции: «невозможность сделать прическу и маникюр», «редко принимают душ из-за нехватки времени», «в вечно обгаженной ребёнком одежде»); стереотип о мучительных гастрономических ограничениях у родителей маленьких детей (вариативные сентенции: «надо есть неаппетитную и невкусную детскую еду», «надо есть объедки с детского стола», «в кафе и ресторанах не любят посетителей с маленькими детьми», «придется полностью отказаться от алкоголя» и другие).
В блок стереотипов, связанных со статусом родителей и супружескими отношениями, включены: стереотип об отдалении супругов и разладе в сексуальных взаимоотношениях между супругами после рождения детей; стереотип о мучительности изменения привычек у родителей; стереотип об утрате родителями «свободы» (вариативные сентенции: «прикованность к дому», «невозможность путешествовать и развлекаться», «отмена хобби», «чем больше детей – тем меньше времени пожить для себя» и т. д.); стереотип о невозможности дальнейшего развития родителей (повышения уровня образования, культуры и тому подобное); стереотип об утрате родителями возможности путешествовать; стереотип о повышенной социальной уязвимости и личностной тревожности родителей (вариативные сентенции: «другие будут тобой манипулировать, используя твоего ребёнка», «с появлением ребёнка навсегда исчезает покой и прирастают тревоги»); стереотип о глупости, недальновидности многодетных родителей; стереотип о социальном неблагополучии, маргинальности многодетных семей.
В блок стереотипов, связанных с родительско-детскими отношениями и отношениями сиблингов, включены: стереотип о возможных ограничениях здоровья и неполноценного развития будущего ребёнка (вариативные сентенции: «вдруг ребёнок родится больным и ты намучаешься», «твой ребёнок может быть хуже других»); стереотип о непредсказуемости результатов воспитания (вариативные сентенции: «воспитывай-не воспитывай, тебя потом дети сдадут в дом престарелых», «от тебя может ничего не зависеть и всё равно вырастет моральный урод»); стереотип об обязательности конфликтов и конкурирования между сиблингами (братьями и сёстрами); стереотип об обязательности конфликтов и взаимного непонимания между родителями и детьми (особенно в подростковом возрасте); стереотип об отсутствии времени у многодетных родителей для полноценного развития всех детей; стереотип об «эксплуатации труда» старших детей.
В блок стереотипов, связанных с финансово-бытовым положением семей с детьми, входят: стереотип о неминуемом финансовом крахе при рождении ребёнка (вариативные сентенции: «дети – помеха работе», «у семейных пар с детьми резко падают доходы», «работодатели не хотят принимать на работу женщин, планирующих деторождение», «финансовые траты на детей непосильны»); стереотип об обязательном завершении карьеры одного из родителей при рождении детей; стереотип о непосильных регулярных затратах (сентенции: «будешь постоянно просить чужие поношенные детские вещи», «родители себе ничего не смогут купить – всё идет только на детей»); стереотип об обязательности конфликтов, связанных с бытом («от детей вечная грязь в доме», «дети и стильный интерьер несовместимы» и тому подобное); стереотип о бытовой неустроенности при многодетности.
Стоит оговориться отдельно: представленный перечень суждений составлен так, чтобы была очевидной негативная тональность и чрезмерное преувеличение некоторых действительно имеющихся трудностей, обусловленных рождением и воспитанием детей. Данный перечень нисколько не отрицает возможные проблемы (типа тяжелого протекания беременности, послеродовой депрессии, прибавления в весе и тому подобное) и очевидные изменения жизни супругов после рождения детей (смена привычек, изменения режима сна и т. д.). Акцентируем внимание, что выявленные стереотипы поданы в анализируемой медиапродукции через апелляцию к отрицательным эмоциям медиапотребителя: семейные трудности и текущие дела преподнесены как невыносимые страдания и чуть ли неимоверные муки родителей, как ущерб для родителей и «окончание счастья» супругов. При этом положительные стороны отцовства, материнства, семейственности практически не затрагиваются или подаются размыто, неявно, с существенным перевесом негатива.
Определение частоты определённых стереотипов в медиапродукции осуществлялось с использованием формулы: FI = (N/T) * 100, где FI – частотный индекс, N – количество появлений стереотипа в массиве медиапродукции с негативной тональностью в отношении семейственности, родительства, T – общее количество возможностей появления стереотипа в массиве медиапродукции с негативной тональностью в отношении семейственности, родительства. Полученное число (от 0 до 1) переводится в проценты. Частота стереотипов в массиве медиапродукции с негативной тональностью в отношении семейственности, родительства отображена в Таблицах 1-4.
Таблица 1 демонстрирует, что наиболее распространённым стереотипом в данном блоке является стереотип об ухудшении внешнего вида матери после рождения ребёнка. Также к наиболее часто встречающимся можно отнести стереотип примитивно-биологизаторского толкования родительства, семейственности, стереотип обязательных осложнений при беременности, стереотип об ухудшении здоровья матери после рождения ребёнка.
Как показано в Таблице 2, в популярной среди детей и молодежи медиапродукции наиболее частыми стереотипами, связанными со статусом родителей и супружескими отношениями, являются: стереотип об утрате родителями «свободы» и стереотип об отдалении супругов и разладе в сексуальных взаимоотношениях между супругами после рождения детей (акцентируем: эта тематика отчётливо прослеживается в медиапродукции, которой юные респонденты пользуются и называют предпочитаемой!).
Среди стереотипов, связанных с родительско-детскими отношениями и отношениями сиблингов, наиболее частыми являются стереотип об обязательности конфликтов и конкурирования между сиблингами и стереотип об обязательности конфликтов и взаимного непонимания между родителями и подростками (Таблица 3).
Согласно Таблице 4, наиболее частыми стереотипами о финансово-бытовом положении семей с детьми являются стереотипы о непосильных регулярных затратах и о неминуемом финансовом крахе при рождении ребёнка.
Особо следует отметить тот факт, что в подавляющей части анализируемой медиапродукции (почти в 2/3) одномоментно представлены более чем 5 стереотипов, то есть предпочитаемые детско-юношеской аудиторией медиапродукты насыщены антинатальными и «антисемейственными» посылами.
Далее респондентам, участвовавшим в опросе по установлению популярной медиапродукции, предлагалось через анкету высказать своё отношение к выявленным стереотипам в отношении семейственности и родительства. Нами осознавалось, что анкетирование не позволит установить взаимосвязь или влияние медиапродуктов на формирование негативных убеждений у респондентов; целью анкетирования выступало пилотное изучение распространённости среди юных медиапотребителей негативных убеждений-стереотипов об институте семьи и родительства.
По этическим соображениям вопросы про некоторые стереотипы респондентам не задавались (например, про стереотип о высоком риске смерти женщин в родах, про стереотип о родительстве как о примитивном исполнении биологической функции размножения и другие).
Результаты представлены в Таблицах 5-8.
* методика составления рейтинга: сложение ответов, говорящих о полном или частичном согласии со стереотипом, и прибавление половины нейтральных ответов (в %).
Как видно из Таблицы 5, у испытуемых наиболее частыми убеждениями относительно деторождения (согласующимися с негативными стереотипами о семейственности и родительстве) являются: убеждение об ухудшении здоровья матери после рождения ребёнка, убеждение о постоянном недосыпе родителей, убеждение об утрате родителями возможностей и стремления к гигиене и уходу за собой.
* методика составления рейтинга: сложение ответов, говорящих о полном или частичном согласии со стереотипом, и прибавление половины нейтральных ответов (в %).
Таблица 6 демонстрирует рейтинг убеждений относительно супружеских отношений и социального статуса родителей. Первые рейтинговые позиции занимают: убеждения об отдалении супругов друг от друга с рождением ребёнка, о постоянном пребывании родителей в изматывающей тревоге, о глупости и недальновидности многодетных родителей, об утрате свободы родителями при рождении детей.
* методика составления рейтинга: сложение ответов, говорящих о полном или частичном согласии со стереотипом, и прибавление половины нейтральных ответов (в %).
Таблица 7 отображает убеждения относительно родительско-детских отношении и отношений между сиблингами. Наибольшее согласие опрошенные выразили с суждениями о высоком риске неудовлетворительных результатов семейного воспитания, о нехватке времени многодетных родителей на развитие каждого ребёнка, о неотвратимости постоянных конфликтов между сиблингами, между родителями и детьми подросткового возраста.
* методика составления рейтинга: сложение ответов, говорящих о полном или частичном согласии со стереотипом, и прибавление половины нейтральных ответов (в %).
Таблица 8 констатирует, что наиболее частыми убеждениями относительно финансово-бытового положения семей с детьми являются: убеждение в непосильных затратах родителей при рождении более чем одного ребёнка, убеждение в резком ухудшении финансового положения при рождении ребёнка, убеждение в худшей бытовой обустроенности многодетных семей (по сравнению с малодетными семьями).
В целом все таблицы свидетельствуют о том, что достаточно большое количество респондентов частично или полностью согласны с негативными стереотипами относительно семейственности и родительства, по отдельным позициям согласие с «негативными» суждениями высказали более половины опрошенных.
При устном, непосредственном опросе удалось зафиксировать некоторые дополнительные суждения и эмоциональные отклики части респондентов. Замечены несколько важных деталей: позитивные представления юных респондентов о родительстве очень эфемерны, «не осязаемы» и не совсем понятны респондентам (явная социальная желательность ответов и шаблонные, неуверенные, размытые высказывания о счастье-радости родителей). А вот негативные представления эмоциональны, предельно конкретизированы и детализированы, с ярко выраженной эгоистично-гедонистической сутью.
Заключение
Результаты исследования показывают, что обозначенный перечень посылов из медиапродукции, формирующих негативные представления о семейственности и родительстве, можно в полной мере признать стереотипами для детско-юношеской аудитории. Ведь стереотипы, разделяемые социальными группами, являются образами, закреплёнными в сознании. Данное исследование показало, что с большей частью стереотипов детско-юношеская аудитория согласна. Особенность стереотипов – как элементов сознания –заключается в высокой степени их воспроизводимости через реальное поведение индивидов. В этой связи необходимо обозначить риски. Признавая тот факт, что отклоняющееся от нормы родительство (девиантное родительство) или сознательный отказ от него обусловлены множественными обстоятельствами, всё же подчеркнем – медийно-информационная среда на сегодняшний день является мощнейшим фактором формирования личности, особенно для детей и молодёжи.
Деструктивность от насыщения медиаконтента обозначенными стереотипами может проявляться по-разному. Негативные стереотипы могут детерминировать восприятие и представление о семейных, родительско-детских отношениях. Искажённое восприятие, отрицание чуда деторождения и счастья родительства становятся базой для предрассудков и агрессии в отношении семейных людей, родителей, детей.
Негативные стереотипы потенциально могут вызвать неосознаваемый или сознательный отказ от деторождения или многодетности, вплоть до самозапретов. Стереотипы, воплощаемые в установках, могут деструктивно влиять на рациональное стремление молодёжи к сохранению репродуктивного здоровья.
Не стоит отрицать и риск нормализации девиантного родительства, воспринимаемого как закономерное следствие невыносимых мук и лишений, обусловленных рождением детей.
Может проявляться «эффект подтверждения стереотипа», заключающийся в дискомфорте от опасений, беспокойства индивида в связи с его принадлежностью к стереотипизируемой категории, что является почвой для семейных неурядиц и конфликтов (например, при многодетности, во взаимоотношениях сиблингов, во взаимоотношениях родителей с детьми-подростками и так далее). Имеются серьёзные опасения, что среди подрастающего поколения усугубится доминирование гедонистических и внесемейных ценностей над семейными. Негативные установки относительно родительства и семейственности вероятнее всего ослабеют при рождении ребёнка в силу биологической обусловленности родительской любви (в норме). Однако они могут осложнять полноценное выполнение всех родительских функций. Подобные установки могут негативно сказываться в ситуациях повторных браков при выстраивании отношений между детьми от предыдущего брака и новым супругом/супругой, не имеющего/-щей опыта реального родительства. Кроме того, существует опасность, что подобные стереотипы могут затруднять формирование профессионально важных качеств у пока бездетных будущих (студентов) и молодых специалистов, призванных работать с детско-юношеской аудиторией.
Считаем, что полученные результаты могут использоваться в процессе целенаправленного развития медийно-информационной грамотности у несовершеннолетних, при уточнении содержания медиаобразовательных методик, а также при реализации недавно введённого в школьное образование внеурочного курса «Семьеведение».
Очевидно, что для установления взаимосвязи, влияния стереотипов на репродуктивные планы, репродуктивное поведение необходимы междисциплинарные научные изыскания с высокой степенью конкретизации и очень масштабной выборкой. Перспективным считаем сравнение убеждений, представлений в отношении семейственности, родительства у юных респондентов – потребителей медиапродукции с антисемейными нарративами и потребителей медиаконтента с пронатальной тематикой и традиционными семейными ценностями. Кроме того, интерес в данном исследовательском направлении представляет сравнение между собой гендерных и возрастных групп внутри детско-юношеской аудитории. Ещё одним направлением продолжения данного исследования видится использование метода семантического дифференциала для определения видов и структуры стереотипов в отношении семейственности, родительства.
Список литературы
1. Автаева Н. О. Популяризация ценностей семьи и родительства в блогосфере // Знак: проблемное поле медиаобразования. - 2021. - № 3(41). - С. 77–85.
2. Автаева Н. О. Семейные ценности в рекламном дискурсе телевидения и Интернета // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Филология. Журналистика. - 2022. - № 4. - С. 64–72.
3. Агеев В. С. Психологическое исследование социальных стереотипов // Вопросы психологии. - 1986. - № 1. - С. 95–102.
4. Башкатов С. А. Анализ отечественных диссертационных исследований, посвящённых психологическому феномену установки / С. А. Башкатов, А. А. Шахов // Психология. Психофизиология. - 2021. - № 2. - С. 5–16.
5. Белинская Д. В. Социальный портрет чайлдфри // Вестник Тамбовского университета. Серия: Общественные науки. - 2018. - № 13. - С. 12–19.
6. Беляева М. А. Девиантное родительство в контексте репродуктивной культуры современной семьи // Знание. Понимание. Умение. - 2012. - № 3. - С. 207–212.
7. Гурко Т. А. Представления студентов в отношении родительства и социальных ролей мужчин и женщин // Социологическая наука и социальная практика. - 2019. - № 2 (26). - С. 65–80.
8. Желнина Е. В. Репрезентация семейной жизни в отечественных кинофильмах: результаты контентанализа / Е. В. Желнина, Л. Н. Галиуллова // Азимут научных исследований: педагогика и психология. - 2019. - № 4 (29). - С. 69–76.
9. Ивченков С. Г. Особенности репродуктивных установок современной молодёжи: мнения экспертов и реальность / С. Г. Ивченков, М. С. Ивченкова // Alma Mater (Вестник высшей школы). - 2020. - № 11. - С. 36–44.
10. Козлова Н. Н. Отцы и дети: дискурсивные стратегии сетевых сообществ в современной России / Н. Н. Козлова, С. В. Рассадин // Вестник ТвГУ. Серия: Философия. - 2020. - № 4. - С. 117–125.
11. Кораблева О. В. Семья и жизненные планы молодёжи: опыт социологического исследования / О. В. Кораблева, С. В. Явон // Russian Studies in Culture and Society. - 2024. - Т. 8, № 1. - С. 4–17.
12. Лущенко Э. М. К вопросу о понятии родительство и его сущности / Э. М. Лущенко, С. И. Некрасов // Учёные записки ОГУ. Серия: Гуманитарные и социальные науки. - 2014. - № 2.
13. Мищенко В. А. Содержательные основы образа российской семьи и их репрезентация в СМИ // Теории и проблемы политических исследований. - 2014. - № 1. - С. 56–63.
14. Морозов К. Е. Психологические механизмы воздействия пропаганды СМИ / К. Е. Морозов, О. А. Питько // Вестник ПГУ им. Шолом-Алейхема. - 2018. - № 2 (31). - С. 69–73.
15. Нешатаев А. В. Российский кинематограф о семье как инструмент поддержки пронаталистской политики / А. В. Нешатаев, А. С. Жерлыгин, Д. С. Кулаков, Г. Р. Нагоев // Поиск: Политика. Обществоведение. Искусство. Социология. Культура. - 2024. - № 1 (102). - С. 93–101.
16. Новиков А. Л. Метод семантического дифференциала: теоретические основы и практика применения в лингвистических и психологических исследованиях / А. Л. Новиков, И. А. Новикова // Вестник РУДН. Серия: Теория языка. Семиотика. Семантика. - 2011. - № 3. - С. 63–71.
17. Осипова И. Репродуктивные установки россиян и отношение к государственным мерам поддержки рождаемости // Демографическое обозрение. - 2020. - Т. 7, № 2. - С. 97–120.
18. Писаренкова С. Е. «Семейные ценности» и идеология: метафорическая модель семьи в либеральной и консервативной картине мира // Казанская наука. - 2020. - № 2. - С. 107–110.
19. Попова Е. В. Семейственность: концептуализация понятия / Е. В. Попова, А. П. Коробейникова // XIX Уральские социологические чтения: региональные особенности разработки и реализации социальной политики: сб. мат. Всероссийской научно-практ. конф. [Екатеринбург, 14–16 марта 2013 г.]. - Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 2013. - С. 262–265.
20. Сикевич З. В. Метод семантического дифференциала в социологическом исследовании (опыт применения) // Вестник СПбГУ. Серия 12. Социология. - 2016. - Вып. 3. - С. 118–128.
21. Тюлюнова В. В. Образ семьи в современном российском кинематографе в оценках экспертов // Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского. Серия: Социальные науки. - 2020. - № 2 (58). - С. 134–142.
22. Фань Л. Стереотипы: понятие, свойства, модели когнитивной обработки и их влияние // Образование и право. - 2021. - № 11. - С. 276–280.
23. Федорова Е. Д. Отношение молодёжи к образу семьи в современном кинематографе / Е. Д. Федорова, Д. В. Яковлева // Наукосфера. - 2022. - № 9 (1). - С. 140–143.
24. Фетискин Н. П. Трудные дети / Н. П. Фетискин, В. В. Козлов. - Москва: Институт консультирования и системных решений, 2018. - 544 с.
25. Флиер А. Я. Историческая эволюция социальных функций семьи и образы их символизации в культуре / А. Я. Флиер, Т. В. Глазкова // Обсерватория культуры. - 2014. - № 6. - С. 23–29.
26. Barnwell A., Neves B. B., Ravn S. Captured and captioned: Representing family life on Instagram // New Media & Society. - 2023. - № 25(5). - P. 921–942.
27. Bittman M., Pixley J. The Double Life of the Family: Myth, Hope & Experience. London; New York: Routledge. Bittman, Michael & Pixley, Jocelyn. - 2020. - 313 p.
28. Cornford J., Baines S., Wilson R. Representing the family: How does the state 'think family'? // Policy & Politics. - 2013. - № 41. - P.1–18.
29. Coyne S. M., Padilla-Walker L. M., Holmgren H. G., Davis E. J., Collier K. M., Memmott-Elison M. K., Hawkins A. J. A meta-analysis of prosocial media on prosocial behavior, aggression, and empathic concern: A multidimensional approach // Developmental Psychology. - 2018. - 54(2). - P. 331–347.
30. Hummer H. Motherhood myths and mystiques: How childless women navigate cultural beliefs about motherhood // Journal of Marriage and Family. - 2024. - Vol. 86, Iss. 4. - P. 1098-1118.
31. Nachoum R., Moed A., Madjar N., KanatMaymon Y. Parents’ childbearing motivations, parenting, and child adjustment: From pregnancy to 20-months postpartum // Journal of Marriage and Family. - 2023. - № 85 (4). - P. 898–922.
32. Neumann D., Rhodes N. Morality in social media: A scoping review.// New Media & Society. - 2024. - № 26(2). - P. 1096–1126.
33. Osgood Ch. E., Suci G. J., Tannenbaum P. H. The measurement of meaning. University of Illinois Press. - 1957. - 342 p.
34. Szymanik-Kostrzewska A., Michalska P. All joy and less fun: Maternity difficulties and limitations in the perception of Polish mothers // Couple and Family Psychology: Research and Practice. - 2022. - № 11(4). - P. 332–349.
Оригинал публикации: Книжникова С. В. Педагогические риски, обусловленные стереотипами в отношении родительства и семейственности // Ярославский педагогический вестник. - 2024. - № 6 (141). - С. 55–70. - http://dx.doi.org/10.20323/1813-145X-2024-6-141-55. https://elibrary.ru/XIKVVM