Как создаются семьи с большим числом детей: типы жизненных переходов родителей

Авторы: И. В. Павлюткин, кандидат социологических наук, старший научный сотрудник; М. А. Голева, младший научный сотрудник.
Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет, Москва.

Как создаются многодетные семьи в современном российском обществе? В отечественных публикациях многодетная семья, как правило, описывается в категориях риска и защиты, фокус интереса направлен на диагностику и обсуждение проблем этой социальной группы: бедности, неблагополучия, эксклюзии, депривации и т.п. [7, 14, 19, 22]. За рамками научного поиска остаются вопросы о мотивах и траекториях жизненного перехода к многодетности, а также осознании его самими родителями [21]. Вместе с тем феномен многодетности представляет особый интерес для изучения в обществе, характеризуемом невысокой длительностью отношений в браке и слабой рождаемостью. В социальных науках и демографии доминируют аргументы о рационализации жизни и ценностной модернизации общества, которые представляют жизнь в семье с несколькими детьми в качестве не вполне разумной или осознанной альтернативы для других жизненных траекторий, предъявляемых человеку в современном обществе. Что это за аргументы?

Во-первых, многодетность оказывается несвоевременной для общества, в котором традиционная и ценностно­рациональная мотивация рождения детей сменилась целерациональной [5, 23]. Поскольку издержки (материальные и временные), связанные с рождением и воспитанием нескольких детей, оказываются высокими по отношению к ценности детей, родители сознательно ограничивают их количество взамен качеству [3]. В данном случае теория рационального выбора позволяет объективировать логику ограничения рождений. Для этого используются результаты исследований, показывающие, что многодетность связана с более высокими рисками бедности, низкой оценкой здоровья членов семьи, худшими жилищными условиями и уровнем потребления, возможностями для самореализации и т.п. [7, 18]. Такая аргументация находит поддержку в общественном мнении и «институциональной речи», когда многодетность связывается с «безответственным родительством» [6, 22].

Во-вторых, многодетность оказывается нетипичной для общества, в системе ценностей которого устойчивый брак и рождение детей становятся альтернативой для других жизненных траекторий. Теория второго демографического перехода связывает изменение модели брака и рождаемости с выходом на первый план постматериальных ценностей, таких как индивидуальная самореализация, личное развитие, свобода выбора, чему способствует расширение доступа к высшему образованию, а также процессы секуляризации [28, 32]. В данном случае речь идёт не об инструментальной рациональности, опирающейся на логику соотнесения издержек и выгод, связанных с браком и рождением детей. Объективация ценностного аргумента производится за счёт указания на существование нескольких траекторий формирования отношений с партнёром, которые могут не предполагать регистрации брака и/или рождения детей [1, 2].

Если опираться на вышеперечисленные аргументы, то многодетность оказывается не вполне рациональной альтернативой в ряду жизненных траекторий. Например, исследователи указывают на характерную для России норму двухдетной семьи [16], говоря о снижении как желаемого, так и ожидаемого числа детей. Фиксируя разницу между желаемым и фактическим числом детей, социологи и демографы подчёркивают декларативность установки на большую семью [20, стр. 369]. Как следствие, объяснения рождения троих и более детей в семье связываются с «установками», «склонностями», «остатком традиции» – набором детерминистских аргументов, которые не позволяют понять смысловые основания перехода к жизни с несколькими детьми.

Реализованное исследование опирается на концепцию жизненного цикла семьи (family life course), согласно которой жизнь семьи рассматривается как набор переходов, представляющих собой изменение ролей и отношений между членами семьи с течением времени [26]. Одним из семейных переходов является переход к родительству (transition to parenthood) – приобретение супругами роли «родители» [31], в ходе которого происходит переопределение характеристик общения как внутри семьи, так и при взаимодействии семьи с внешним миром [24, 30]. Исследования переходов к родительству показывают, как последние отражаются на качестве общения супругов, конфликтах и удовлетворённости браком, вовлеченности матерей и отцов в заботу о детях, организации семейного времени и даже вероятности развода [29]. Многодетная семья в этом смысле является интересным объектом для исследования, поскольку в таких семьях переход к родительству является многократным, что редко изучается в социальных науках, как и реальность жизни многодетных семей [9, 15, 27]. Исследователи как будто исходят из того, что он происходит один раз при рождении первенца, а все остальные дети не вносят вклада в траекторию семейной жизни и не меняют её устройства. На примере изучения вариативности групп многодетных семей показано, что это не так [4]. С одной стороны, факторы многодетности отличаются от факторов, влияющих на рождение первых и вторых детей. С другой – сами многодетные семьи различаются по многим значимым признакам: продолжительности брака и интервалу рождений, ценностям, признакам религиозности, размеру социальной сети [4]. Фокус на многодетности в изучении переходов к родительству позволяет увидеть поворотные точки (turning points) в биографии родителей, которые определили дальнейшие траектории их жизни, и обнаружить разные смысловые основания в осознании этих переходов.

Для обсуждения жизненных переходов родителей с позиций выборов и решений, а не предрасположенностей, нами представлены результаты анализа глубинных интервью с родителями троих и более детей. (В рамках данной работы словосочетание «жизненные переходы родителей» используется для обозначения совокупности всех переходов к родительству в многодетной семье для акцентирования многократности перехода к родительству. Словосочетания «переход к жизни в большой семье», «родительские переходы к многодетности» являются его синонимами.) В ходе анализа интервью нас интересовали ответы на следующие вопросы. Каким образом родители осознают переход к жизни с несколькими детьми в семье? Какие аргументы о рождении нескольких детей они предъявляют? Какие точки в родительской или семейной биографии определяют этот переход? По итогам анализа интервью построена типология переходов к жизни в большой семье. Следует отметить, что переход к родительству подразумевает не только внутреннюю готовность к появлению ребёнка, но и оценку необходимых условий для его появления (например, отношения между супругами, наличие жилья, уровень дохода), значимость которых может варьироваться для разных типов многодетных семей. Таким образом, предполагается, что у многодетных родителей существуют разные аргументы принятия роли родителя.

Логика отбора респондентов для интервью. В ходе реализации эмпирической части исследования собрано 46 интервью с родителями в многодетных семьях из Москвы, Владимира, Архангельска, то есть наши результаты и выводы касаются городской, а не сельской многодетности. Данные города, располагающиеся в центральной и северной части России, выделяются сравнительно невысокой долей многодетных семей по сравнению с городами южной части страны и Поволжья. Между собой выбранные города значительно различаются по уровню социального и экономического развития, а также по уровню входящей­исходящей миграции.

Респонденты, попавшие в выборку, различаются по количеству детей и длительности временных промежутков между их рождениями – от трёх до пятнадцати детей и с временным лагом между рождениями от 1,5 до семи лет. Интервью собирались с респондентами разных возрастных когорт в диапазоне от 28 до 65 лет (преимущественно в группе 30–45). В большинстве случаев статус многодетных родителей с детьми до 18 лет пришёлся на период последних 15 лет. Среди всех интервью с родителями, 13 проводились с мужчинами, а 33 – с женщинами. В итоговую выборку попали родители с вариацией нескольких демо­ графических признаков: количество детей, интервал между рождениями, наличие или отсутствие единственного брака. Дополнительно контролировался уровень образования, поскольку в российских исследованиях указывается на снижение вероятности попасть в группу с несколькими детьми при его повышении [17, 20]. В итоге почти половина респондентов имела высшее, другая половина – среднее и среднее специальное образование. В выборке двое родителей с учёной степенью и с несколькими высшими образованиями, но имеющими шестерых и более детей. Поскольку признаками, указывающими на вероятность попасть в группу многодетных, являются доход и религиозность [12], то при отборе было важно найти респондентов с разной оценкой уровня жизни и с разной степенью религиозности – неверующие, аффилированные с православием или исламом, практикующие верующие (прихожане). Важно отметить, что отбор респондентов происходил в несколько шагов, что позволяло обсуждать и корректировать критерии в процессе сбора данных.

В ходе проведения интервью важно было удержать несколько базовых вопросов, касающихся того, что родители сами думают о жизни в многодетной семье, что важно, как они объясняют свои жизненные переходы.

Обобщение проведённых глубинных интервью показывает, что в итоговом массиве присутствуют разные истории переходов к жизни в многодетной семье. Вместе с тем прослеживаются несколько общих точек в родительской биографии, которые объединяют аргументации разных респондентов, вне зависимости от их уровня образования, дохода и города проживания. Далее мы представим формализованные типы жизненных переходов к многодетности, укажем на маркирующие аргументацию суждения, а также сделаем предположение о факторах переходов к многодетности, которые можно тестировать на количественных данных.

Типы родительских переходов к многодетности. Анализ глубинных интервью проводился методом постоянных сравнений, который считается одной из основных процедур обоснованной теории (grounded theory) [11]. Мы кодировали разные случаи перехода к многодетности, сравнивая истории родителей между собой, выделяя сходства и различия в мотивах перехода к рождению новых детей, а также прекращения рождений, контролируя при этом структурные признаки изучаемых семей, описанные выше. По мере накопления случаев, маркируемых общими кодами, формировалась типология, представленная разными внутренними и внешними признаками семей.

По итогам анализа интервью мы выделили пять типов переходов к многодетности, которые характеризуются разными мотивами, форсирующими факторами и результирующими признаками семей: случайный, планируемый, формальный, естественный, совместный. Выделенные типы переходов характеризуют разные группы семей в нашей выборке в диапазоне от 3 до 15 детей, в единственном или нескольких браках, а также разным интервалом рождения детей. Все описанные типы переходов могут рассматриваться внутри смысловой дихотомии «открытость рождениям» – «ответственность перед рождениями». Они стали «осевыми категориями» в рамках анализа. (Мы могли бы также указать на шестой тип перехода – «деструктивный», который представляет собой, к примеру, рождение матерью пятерых­шестерых детей от трёх­четырёх разных биологических отцов. Отношения между родителями в таких семьях могут не регистрироваться и не всегда можно установить факт биологического отцовства. Рационализация аргументов матери может сводиться к возможности материального обеспечения себя и детей за счёт льгот, субсидий и социальных выплат со стороны государства. Вместе с тем в ходе разговора такие рационализации идут в разрыв с сожалением родителей о своей судьбе. В нашей выборке интервью в крупных городах таких случаев не было, что может быть обусловлено точками вхождения в поле. В ходе экспедиции авторов в малые города ЦФО такие случаи наблюдались, хотя рассматривались как исключения, но являлись для жите­ лей и сотрудников служб социальной защиты источником распространения слухов о неблагополучной многодетности. Сотрудники местных органов социальной защиты говорят, что держат на контроле такие случаи многодетных семей.)

Случайный переход. Характеризует случаи многодетности, которые являются результатом неожиданной, незапланированной беременности и последующего рождения ребёнка. Внутри выборки его типичные представители – родители с тремя, но не более детьми. Специфика данного типа состоит в том, что родителям сложно вменить целенаправленную мотивацию рождения третьего ребёнка. У семьи был второй ребёнок, рождение которого планировалось, но третьего не ждали или не ждали сейчас. Вместе с тем родители говорят о желании оставить третьего ребёнка (в том числе не делать аборт) и последовавшей радости от его появления в семье. Одновременно они не хотят обсуждать вероятность рождения последующих детей, говоря о том, что и третьего не ждали («оставили ребёнка», «так получилось, мы не ждали»). 

^{Инфографика: ДЕМ.ИНФОРМ / Дарья Ковалева}

Планируемый переход характеризует многодетность в единственном браке, в котором родители аргументируют рождение троих детей и интервалы между их рождениями через взвешивание различных условий, а также оценку текущего уровня жизни и качества отношений. Статус многодетности в данном случае возникает в следующих обстоятельствах. Во-первых, третий ребёнок был зачат и рождён по желанию родителей и являлся следствием позитивной оценки отношений в семье («прошло несколько лет, дети подросли, мы решили, что если всё так хорошо, то можем и третьего родить»), ресурсных возможностей, поддержки со стороны родственников. Это не значит, что родители, представляющие данный тип перехода, заранее знали, что у них будет трое или четверо детей. Решение о рождении очередного ребёнка принималось заново, взвешенно, с учётом материального уровня жизни семьи, занятости матери, а также здоровья родителей и детей. В то же время в дальнейшем родители решают не продолжать рожать детей из-за возникших субъективно значимых ограничений: возрастных и медицинских противопоказаний; желания пожить для себя, выйти на работу; высокой физической и психологической нагрузки, травмирующей родительские отношения в семье. Фактически рождения планируются таким образом, чтобы они не нарушали сложившийся в семье порядок жизни и родительские отношения. В данном случае в дискурсе появляется категория «ответственности» как всей семьи, так и отдельных супругов, которая отвечает за решение о продолжении или остановке новых рождений. 

^{Инфографика: ДЕМ.ИНФОРМ / Дарья Ковалева}

Во-вторых, рождение троих (четверых) детей было запланировано родителями изначально, поскольку у одного из них была установка именно на троих детей или ребёнка определенного пола («всегда хотели мальчика»!) в силу собственного опыта жизни в семье. Так, один из супругов мог быть не единственным ребёнком в семье (семья его родителей также могла быть многодетной), и он считал естественной и желанной реализацию такого же плана семейной жизни для себя. И наоборот, он был в семье единственным ребёнком, но его стремление к многодетности стало результатом негативной оценки жизни семьи с одним ребёнком. 

^{Инфографика: ДЕМ.ИНФОРМ / Дарья Ковалева}

Данный тип характеризуется либо большими интервалами рождений (в среднем 4–5 лет), по сравнению с остальными типами, либо небольшими интервалами, но ранним прекращением новых рождений.

Формальный переход (повторный брак). Характеризует случаи многодетности, в которых, как правило, второй и третий (реже четвёртый) ребёнок рождаются не в единственном браке, а во втором или последующих браках (союзах). В данном случае статус многодетного родителя возникает формально/административно для матери с несколькими детьми, являясь результатом разрыва отношений в первом браке (в том числе в результате смерти супруга) и желания родить детей в новом браке. Респонденты, в основном женщины, выражают желание иметь ребёнка следующим образом: «хотела детей в каждом новом браке», «хотела детей с новым мужем», «первый ребёнок был от первого брака». Выделен также случай многодетности с шестью детьми, который также можно отнести к данному типу перехода. 

^{Инфографика: ДЕМ.ИНФОРМ / Дарья Ковалева}

Естественный переход. Естественный переход к многодетности предполагает выбор супругов в пользу того, что они не будут препятствовать зачатию и рождению детей. Такой выбор в интервью маркируется следующими цитатами: «Дети – дар Божий, от которого нельзя отказываться», «мы не планируем рождение, сколько Бог даст», «нам важно не отказываться от рождения детей», «Бог дал детей, даст и на детей». Открытость рождению детей в данном случае противопоставляется планированию рождений, которое в пределе для первых означает отказ от новых рождений. 

^{Инфографика: ДЕМ.ИНФОРМ / Дарья Ковалева}

В выборке данный тип перехода характерен и для многодетной городской семьи с шестью и более детьми, рождёнными в единственном браке. Рождения в таких семьях жёстко не планируются («как Бог даст»), а интервалы рождений небольшие (не превышают двух­трёх лет). (В нашей базе интервью встречались родители с четырьмя детьми, которые осознавали рождение детей в таких категориях «Божьего дара». Отчасти это означает принадлежность респондентов к иному типу перехода, который мы назвали «Совместный». Но есть и другое объяснение. Небольшое в сравнении с другими родителями количество детей в этих семьях связано с тем, что мы застали их с интервью в возрасте от 30 до 35 лет. То есть можно предположить, что при такой установке рождение детей в этих семьях продолжится.)

Данный тип представлен многодетной семьёй, в которой один, а чаще оба родителя являются религиозными (воцерковлёнными) , прошедшими религиозную социализацию и имеющими опыт жизни в многодетной семье. Иными словами, они были воспитаны в церковной традиции и имеют духовника, который участвует в жизни семьи и её решениях, являет пример своей семейной жизни (если она есть). (Обобщая опыт поиска и проведения интервью с многодетными родителями, можно предположить, что вероятность встретить семью с пятью и более детьми, рождёнными в единственном браке, в которой хотя бы один из родителей не являлся бы практикующим верующим, довольно мала.)

Можно предположить, что родители данного типа отличаются низким уровнем образования. Вместе с тем от респондентов, получивших высшее образование и имеющих учёную степень, можно услышать те же аргументы. Около половины интервью, представляющих данный тип перехода, сделаны с респондентами, получившими одно или два высших образования или учёную степень. Их аргументация, как женщин, так и мужчин, выстраивается вокруг дилеммы «рождение детей – вовлеченность в семью» против «построение карьеры – вовлечённость в работу», но в которой они сделали свой выбор в пользу первого. Это не значит, что родители не имеют занятости в течение всей жизни, но она не является определяющей в их жизненном пути и выстраивается в связи с нуждами семьи и детей. Пример занятости матерей – организатор семейного детского сада, преподаватель в школе и в вузе, редактор в издательстве и на радио, регент в хоре.

^{Инфографика: ДЕМ.ИНФОРМ / Дарья Ковалева}

Несмотря на выраженную ориентацию на рождение нескольких детей, такой выбор нельзя описать как аффективный или неразумный. Решения, связанные с его последствиями, предполагают в сознании информантов определенную методичность и последовательность действий: особую организацию времени родителей и логистику, выстраивание занятости детей и их образовательной траектории, принятие решений о здоровье и лечении и т.п. В данном случае супруги устраивают семейную жизнь таким образом, чтобы не отклоняться от изначально выбранного пути в браке вне зависимости от рисков и неопределённостей, которые с ним связаны. Переход к многодетности осмысляется ими как «естественный», поскольку родители не принимают решение о рождении нового ребёнка каждый раз заново; можно утверждать, что, при прочих равных, оно было принято ими раз и на всю жизнь. В этом смысле рождение ребёнка не оказывается риском, проблемой, проектом, а является естественным ходом семейной жизни. (Здесь важно указать на разные значения и источники аргумента о рождении детей – «сколько Бог даст». В первом случае этот аргумент может восприниматься как строгое правило (обет), которое требует методического исполнения в супружеской жизни, вне зависимости от обстоятельств. Во втором случае – оказывается результатом общения (возможно, длительного) супругов со священником (духовником), который, наблюдая за семьёй, учитывая разные обстоятельства семейной жизни (болезнь, усталость матери, качество отношений супругов), может дать тот или иной совет, который изменит траекторию рождений, но не изменит самого принципа, отношения к рождению.)

Особенность таких семей – включенность в плотные родственные и общинные связи, которые в том числе помогают снять часть материальных и нематериальных вопросов устройства жизни с детьми.

Совместный переход. Значимую роль в его осуществлении сыграли социальные дружеские связи родителей с другими многодетными семьями. В данном случае переход к жизни с несколькими детьми осуществлялся родителями не в одиночестве, а в определённом социальном окружении, с другими многодетными семьями, которые уже прошли этот путь. 

^{Инфографика: ДЕМ.ИНФОРМ / Дарья Ковалева}

Можно выделить определенную специфику семей данного типа: родители росли не в многодетных семьях и не прошли первичную религиозную социализацию, которая оказывается важным предиктором в будущей семейной жизни и отвечает за рождение нескольких детей, как это был показано в случае естественного перехода [12]. Их переход к многодетности случился уже после вступления в брак и, возможно, после рождения первого или второго ребёнка. Описания перехода к многодетности таких семей показывают, что он происходил вопреки мнению окружения, которое выражало непонимание в тот момент, когда ожидалось рождение следующего ребёнка или обсуждался третий, четвёртый и т.д. ребёнок. («Социальная норма рождений», которая характерна для большинства европейских стран, в том числе России, два ребёнка, хотя в странах Южной Европы стремится к одному ребёнку.)

Источником альтернативных взглядов на семью являлись дружественные многодетные семьи, в том числе семьи священников, которые могут выступать в качестве примера для прихожан. (Объяснение значения семьи священника для пастырства в православии см.[10].) Фактически значимость такого социального окружения объясняется возможностью услышать другие аргументы и увидеть другие примеры семейной жизни. 

^{Инфографика: ДЕМ.ИНФОРМ / Дарья Ковалева}

Если обобщать случаи, то связи с другими многодетными семьями важны по нескольким причинам. Во-первых, они выступают в качестве образца для молодой семьи, способствуют желанию подражания и перенимания образа жизни больших семей. Признаками могут выступать следующие маркеры: «Я увидела на конкретном примере, как можно жить в семье счастливо», «мы захотели такую семью, как у нашего священника», «для меня эта семья очень важна как такой образец для подражания», «пообщавшись с ними и посмотрев, как они живут, мы поняли, что это [много детей. – И.П., М.Г.] естественно,». Во-вторых, они позволяют снимать страхи, не замыкаться на своих проблемах, обучаться на примере, наблюдая за жизнью таких же многодетных семей. В-третьих, они выступают узлами в сети «круговорота вещей», обмена подарками. Взаимопомощь семей включает не только обмен детскими вещами (пелёнки, коляски), но и помощь в трудоустройстве и поиске жилья. Описание совместного типа перехода к многодетности указывает на значение социальных или сетевых эффектов религиозности, в ситуации отсутствия примеров, знаний, помощи со стороны ближайшего родственного окружения [9, 13].

Заключение. Описанные типы родительских переходов к многодетности – результат аналитического сравнения жизненных историй, рассказанных родителями в биографических интервью, а также обобщения и формализации этих историй. Мы не останавливались на описании повседневной жизни многодетных семей, общении детей и родителей, супругов, решении бытовых вопросов. Нам важно указать на разные траектории современной городской многодетности, выявить факторы, которые могут способствовать проявлению того или иного способа перехода к многодетности.

«Случайный» и «планируемый» переходы описывают случаи многодетности, для которых характерны, как правило, третьи, максимум четвертые рождения в единственном браке. В первом типе рождение произошло неожиданно, во втором – ожидаемо. Тем не менее общим местом оказывается логика взвешенного, ответственного отношения к рождению детей, которая в том числе предъявляется в качестве аргумента в пользу остановки рождений. Формальный тип характеризует переход, стимулируемый новым браком к рождению совместных детей в новом союзе. Отдельно, с точки зрения логики аргументации и форсирующих факторов, находятся естественный и совместный переход к многодетности. Фактически логике открытости рождениям в браке противопоставлена логика взвешенности или ответственности перед рождениями. По итогам описания и сравнения «естественного» и «совместного» типов перехода можно сделать предположение, что религиозность до сих пор оказывается важным измерением в обсуждении детерминант современной рождаемости и многодетности. Анализу этого фактора в демографии и социальных науках не уделяется достаточно внимания. Например, выделенный нами совместный тип перехода к многодетности позволяет указать на важность социального измерения религиозности в постсоветском контексте рождаемости – среды для общения и взаимодействия родителей и образования коллективных форм жизни (семейные детские сады, семейные ассоциации, приходские проекты).

Изучение жизненных переходов к многодетности позволяет понимать рождаемость как процесс, который осознается родителями в разных категориях и логиках аргументации. Такая позиция преодолевает объяснение нескольких рождений в логике структурной детерминированности или психологической склонности и установки. Переход к многодетности, вне зависимости от количества детей, означает выбор для семьи, имеющий свои причины и последствия для родителей. Важно подчеркнуть, что поворотные точки в биографии, описываемые как значимые для перехода к родительству, очень опосредованно связаны с экономическими и политическими факторами, которые обсуждаются в связи с демографической и социальной политикой, призванной стимулировать рождение детей. Последние описываются уже в контексте конкретных решений семейной жизни и родительского перехода.

Список литературы

1. Артамонова А.В. Траектории формирования российской семьи: изменения и факторы, их определяющие // Социологический журнал. 2018. Т. 24. № 2. С. 110–134. DOI: 10.19181/socjour.2018.24.2.5847. 
2. Безрукова О.Н. Ценности родительства: структура, типы, ресурсы // Социологические исследования. 2016. № 3. С. 118–127.3. Беккер Г.С. Экономика семьи // Беккер Г.С. Человеческое поведение: экономический подход. Избранные труды по экономической теории. М.: Изд. дом ГУ ВШЭ, 2003. С. 381–487.
3. Беккер Г.С. Экономика семьи // Беккер Г.С. Человеческое поведение: экономический подход. Избранные труды по экономической теории. М.: Изд. дом ГУ ВШЭ, 2003. С. 381–487.
4. Борисова О.Н., Павлюткин И.В. Вариативность моделей современной городской многодетности: воз­ рождение традиции, новые браки или сетевые эффекты? // Мир России. Социология. Этнология. 2019. Т. 28. № 4. С. 128–151. DOI: 10.17323/1811­038X­2019­28­4­128­151.
5. Вишневский А. Незавершённая демографическая модернизация в России // SPERO. 2009. № 10. Весна–Лето. С. 55–82.
6. Вовк Е. Образы многодетной семьи в современном обществе. Многодетность как ценность и практика // Социальная реальность. 2007. № 3. С. 33–46. URL: http://corp.fom.ru/uploads/socreal/post­237.pdf (дата обращения: 25.05.2019).
7. Воронин Г.Л. Многодетные семьи в России: уровень социально­экономического благосостояния // Вестник Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения НИУ ВШЭ (RLMS­HSE). Вып. 6 / Отв. ред. П.М. Козырева. М.: НИУ ВШЭ, 2016. С. 164–181.
8. Голева М.А. Сетевые эффекты рождаемости: случай многодетных семей в России // Экономическая социология. 2019a. Т. 20. № 3. С. 136–163. DOI: 10.17323/1726­3247­2019­3­136­163.
9. Голева М.А. Социальное значение времени в семье с детьми (на примере многодетных семей) // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2019b. № 3. С. 239–260. DOI: 10.14515/monitoring.2019.3.14.
10. Емельянов Н.Н. Значение семьи православного священника в пастырском служении: богословский подход // Вестник ПСТГУ. Серия I: Богословие. Философия. Религиоведение. 2019. № 82. С. 34–50. DOI: 10.15382/sturI201982.34­50.
11. Забаев И.В. Логика анализа данных в обоснованной теории (grounded theory): версия Б. Глезера // Социология: методология, методы, математическое моделирование. 2011. № 32. С. 124–142.
12. Забаев И.В., Мелкумян Е.Б., Орешина Д.А., Павлюткин И.В., Пруцкова Е.В. Влияние религиозной социализации и принадлежности к общине на рождаемость. Постановка проблемы // Демоскоп Weekly. 2013. 1–19 мая. № 553–554. URL: http://demoscope.ru/weekly/2013/0553/analit03.php (дата обращения: 19.05.2019).
13. Забаев И.В., Орешина Д.А., Пруцкова Е.В. Социальный капитал русского православия в начале XXI в.: исследование с помощью методов социально­сетевого анализа // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. 2014. № 1(32). С. 40–66.
14. Корчагина И.И., Прокофьева Л.М., Тер-Акопов С.А. Материальные депривации в оценках бедности // Народонаселение. 2019. Т. 22. № 2. C. 51–63. DOI: 10.24411/1561­7785­2019­00015.
15. Крихтова Т.М. Социология семьи и детства в работах Джеймса Боссарда // Социологический журнал. 2019. Т. 25. № 3. С. 84–98. DOI: 10.19181/socjour.2019.25.3.6677.
16. Малева Т.М., Синявская О.В. Социально­экономические факторы рождаемости в России: эмпирические измерения и вызовы социальной политике // SPERO. 2006. № 5. С. 70–97. URL: http://www. demoscope.ru/weekly/2007/0309/analit02.php (дата обращения: 19.05.2019).
17. Малева Т.М., Тындик А.О. Ловушка низкой рождаемости в Москве: высокообразованные бездетные? // Регион: экономика и социология. 2014. № 2(82). С. 116–136. URL: http://www.sibran.ru/upload/ iblock/c93/c93183aec99ff408a2de51acdc5f7923.pdf (дата обращения: 19.05.2019).
18. Прокофьева Л.М., Куприянова Е. Многодетная семья в России // Демоскоп Weekly. 2009. 13–30 апреля. № 373–374. URL: http://demoscope.ru/weekly/2009/0373/tema03.php (дата обращения: 19.05.2019).
19. Смолева Е.О. Многодетные семьи в регионе: механизмы эксклюзии и стереотипы // Социологический журнал. 2019. Т. 25. № 2. С. 116–137. DOI: 10.19181/socjour.2019.25.2.6389.
20. Тындик А.О. Репродуктивные установки и их реализация в современной России // Журнал исследований социальной политики. 2012. Т. 10. № 3. С. 361–376.
21. Шевченко И.О., Шевченко П.В. Большая семья – какая она? // Социологические исследования. 2005. №. 1. С. 95–101.
22. Ярская-Смирнова Е.Р. «Да­да, я вас помню, вы же у нас неблагополучная семья!». Дискурсивное оформление современной российской семейной политики // Женщина в российском обществе. 2010. № 2. С. 14–25.
23. Aries P. Two Successive Motivations for the Declining Birth Rate in the West // Population and Development Review. 1980. Vol. 6. No. 4. P. 645–650. DOI: 10.2307/1972930.
24. Belsky J., Pensky E. Marital Change across the Transition to Parenthood // Marriage and Family Review. 1988. Vol. 12. No. 3–4. Р. 133–156. DOI: 10.1300/J002v12n03_08.
25. Belsky J., Rovine M. Patterns of Marital Change across the Transition to Parenthood: Pregnancy to Three Years Postpartum // Journal of Marriage and Family. 1990. Vol. 52. No. 1. Р. 5–19. DOI: 10.2307/352833. 
26. Bengtson V.L., Allen K.R. The Life Course Perspective Applied to Families over Time // Boss P., Doherty W.J., LaRossa R., 26. Schumm W.R., Steinmetz S.K. (eds) Sourcebook of Family Theories and Methods. Boston, MA: Springer, 2009. P. 469–504.
27. Bossard J.H.S., Boll E. The Large Family System. Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 1956.
28. Kaa D.J. van de. Anchored Narratives: The Story and Findings of Half a Century of Research into the Determinants of Fertility // Population Studies. 1996. Vol. 50. No. 3. P. 389–432.
29. LaRossa R., LaRossa M.M. Transition to Parenthood: How Infants Change Families. Beverly Hills, CA: Sage Publications, 1981.
30. LaRossa R., Sinha C.B. Constructing the Transition to Parenthood // Sociological Inquiry. 2006. Vol. 76. No. 4. Р. 433–457. DOI: 10.1111/j.1475­682X.2006.00165.x.
31. Rossi A.S. Transition to Parenthood // Journal of Marriage and the Family. 1968. Vol. 30. No. 1. P. 26–39. DOI: 10.2307/350219.
32. Zaidi B., Morgan P.S. The Second Demographic Transition Theory: A Review and Appraisal // Annual Review of Sociology. 2017. Vol. 43. No. 4. P. 473–492. DOI: 10.1146/annurev­soc­060116­053442.

Исследование выполнено за счёт гранта Российского научного фонда № 18-78-10089, https://rscf.ru/project/18-78-10089/. Организация выполнения проекта — Православный Свято-Тихоновский Гуманитарный Университет.

Оригинал публикации: Социологические исследования. – 2020. – № 7. – С. 106-117.