Динамика характеристик качества занятости работников, имеющих детей
Фото: freepik.com
Введение
Актуальность исследования обусловлена тем, что семьи с детьми являются одной из наиболее уязвимых категорий населения, имеющих высокие риски бедности и низкой обеспеченности1 (Гулюгина, Чащина, 2023 и другие). Часть причин этого находится в сфере занятости: отсутствие занятости у (одного из) родителей (Корчагина, Прокофьева, 2023), объективные ограничения (возраст, обучение и т. п.) для повышения уровня занятости в семьях с детьми, нереализованный трудовой потенциал взрослых членов семей с детьми (Odintsova et al., 2023) и прочее. Ситуация с занятостью в семьях с детьми при наличии иждивенческой нагрузки на работающих при прочих равных условиях влечёт более уязвимое положение по доходам по сравнению с семьями, в которых нет детей. Более высокие риски характеризуют семьи с детьми с высокой иждивенческой нагрузкой на работающих – неполные или многодетные семьи (Гришина, 2024; Eberhard et al., 2023; McErlean, Glass, 2024 и др.).
Появление ребёнка не только меняет социально-демографический портрет семьи, но и влияет на её трудовое и, как следствие, материальное положение. Один из родителей, в большинстве случаев мать, уходит в декретный отпуск, что приводит к временному снижению общего дохода домохозяйства, особенно если она являлась основным кормильцем (Ростовская, Кучмаева, 2016). Возможно сокращение рабочего времени: часто матери переходят на частичную занятость или гибкий график работы, что также ведёт к снижению доходов (Алексуткина, Фофанова, 2020). Появление ребёнка требует значительных финансовых затрат, связанных с медицинским обслуживанием, покупкой детских товаров, оплатой услуг няни или дошкольного учреждения. Это может привести к необходимости поиска дополнительных источников дохода, например подработки или увеличения рабочего времени другого родителя. Появление ребёнка может затруднить участие в дополнительном обучении или развитии профессиональных навыков, что в долгосрочной перспективе ограничивает возможности карьерного роста. В традиционных семьях часто наблюдается усиление гендерного разделения труда, мужчина берёт на себя роль основного кормильца, а женщина – заботу о детях и домашнем хозяйстве. Это может обусловливать изменение восприятия занятости у обоих родителей из-за увеличения нагрузки. Случаи, когда родители, особенно матери, вынуждены искать неформальные или временные формы занятости, чтобы совмещать работу с уходом за детьми, могут привести к отсутствию социальных гарантий и нестабильности доходов (Гизатуллина, Зимова, 2019).
Имеют место барьеры для участия в занятости лиц из семей с детьми. В исследованиях отмечается наличие барьеров для возобновления трудовой деятельности женщин после отпуска по беременности и родам (Пишняк, Надеждина, 2020), ограничения в трудоустройстве и профессиональном росте для женщин в связи со смещением приоритетов от работы к семье (Черных и др., 2023). Фиксируется тенденция снижения экономической активности женщин с увеличением числа детей (Дорофеева, 2019; Черных и др., 2023; Гришина, 2024), уязвимость на рынке труда многодетных родителей: трудности с трудоустройством, занятость в неформальном, малооплачиваемом секторе и пр. (Шахматова, 2013; Смолева, 2019 и др.).
Актуальными также являются проблемы балансирования трудозанятости и семейных обязанностей, двойной занятости женщин (трудозанятость и неоплачиваемый домашний труд), неравного распределения семейных обязанностей между родителями (Разумова и др., 2020; Черных и др., 2022 и др.), которые обусловливают возможности и формы участия в занятости лиц из семей с детьми, влияют на их удовлетворённость трудом.
Поддержка и повышение качества жизни семей с детьми являются одним из приоритетов национальной повестки. С 2025 года начнётся реализация национального проекта «Семья», нацеленного на улучшение демографической ситуации, поддержку рождаемости и многодетности, обеспечение достойного качества жизни российских семей. Среди основных направлений национального проекта – совершенствование целостной системы поддержки семей с детьми; создание условий для успешного совмещения воспитания детей и получения образования, профессиональной реализации; поддержка многодетности, создание дополнительных стимулов для рождения вторых, третьих и последующих детей; формирование семейно ориентированной инфраструктуры и оказание поддержки семьям в улучшении жилищных условий («Татьяна Голикова представила нацпроект «Семья» на международной выставке-форуме «Россия» // Правительство России).
Благополучие семей с детьми является «синтезом» усилий самих семей (имеется в виду уровень и качество занятости их экономически активного населения) и активной поддержки со стороны государства. При переходе семей через разные стадии жизненного цикла (появление первого ребёнка, рождение второго и последующих детей) могут иметь место риски неустойчивости с точки зрения потенциала занятости работающих для самообеспечения и недопущения ухудшения материального положения семей при увеличении иждивенческой нагрузки. Выработка целенаправленных действенных мер государственной политики требует детального изучения взаимосвязи динамики ситуации в сфере занятости и её качества при изменении размера и состава семей с детьми.
Цель данного исследования заключалась в выявлении динамики характеристик качества занятости членов семей с разным числом детей, в том числе с учётом появления/ увеличения в семьях числа детей и очерёдности их рождения.
Новизна работы состоит в выявлении изменений в продолжительности рабочей недели мужчин и женщин и в субъективном восприятии характеристик качества занятости ((не)удовлетворённость работой в целом, оплатой труда, условиями труда) при изменении размера и состава семей работников с появлением в них ребёнка и увеличением числа детей (с учётом очерёдности их рождения).
Методология и данные исследования
Идентификация качества занятости с точки зрения инструментальных решений достаточно проработана (Бобков, Черных, 2023; Вередюк, Черных, 2024; Соболева, 2024; Burchell et al., 2014), может осуществляться в рамках концепций достойного труда (Decent work indicators: Guidelines for producers and users of statistical and legal framework indicators: ILO manual: second version (2013). International Labour Office. Geneva), качества рабочей среды (OECD (2017). OECD Guidelines on Measuring the Quality of the Working Environment. Paris: OECD Publishing), рабочих мест (Cazes S., Hijzen A., Saint-Martin A. (2015). Measuring and Assessing Job Quality: The OECD Job Quality Framework. OECD Social, Employment and Migration Working Papers, No. 174. OECD Publishing, Paris), непосредственно качества занятости (Handbook on Measuring Quality of Employment: A Statistical Framework, prepared by the Expert Group on Measuring Quality of Employment (2015). UNECE. United Nations, New York & Geneva). Качество занятости может оцениваться на основе отдельных характеристик (индикаторов) и их концентрации (Неустойчивая занятость …, 2019; Sun, Chen, 2017; Padrosa et al., 2021 и др.), индексов и деприваций (Piasna A. (2017). ‘Bad jobs’ recovery? European Job Quality Index 2005–2015. Working Paper 2017.06. European Trade Union Institute. Brussels: ETUI aisbl.; Methodology. The London School of Economics; Вередюк, Черных, 2024; González et al., 2021; Apablaza et al., 2022; Eberhard et al., 2023 и др.).
Преимущества и недостатки каждой из методик измерения выступают объектами активной дискуссии (Соболева, 2024), включая вопросы использования объективных и субъективных индикаторов. Объективные индикаторы учитывают фактические характеристики занятости, субъективные индикаторы – субъективные оценки, удовлетворённость занятостью. В данном контексте содержание качества занятости может рассматриваться через её объективную и/или субъективную составляющие: первая «вытекает из теории человеческих потребностей, складывается из характеристик производственных отношений, в результате которых удовлетворяются потребности работников, включая условия на рынке труда», вторая «характеризует субъективную «полезность», которую работник извлекает из своей работы», которая в свою очередь «зависит от объективных характеристик работы (заработная плата, часы и тип работы и другие)» (Бобков, Черных, 2023, с. 366).
Нами принимались во внимание объективная и субъективная составляющие качества занятости, которое рассматривалось в аспекте динамики на основе ряда объективных и субъективных индикаторов. В числе объективных индикаторов учитывались следующие: занятие (на основе Общероссийского классификатора занятий, ОК 010-2014 (МСКЗ-08). Общероссийский классификатор занятий: принят и введён в действие Приказом Росстандарта от 12.12.2014 №2020-ст (ред. от 18.02.2021)), отрасль занятости, продолжительность рабочей недели, доход от занятости, социальные гарантии на рабочем месте (официальное трудоустройство, официальная выплата заработной платы, предоставление отпуска и прочее), трудовая мобильность (переход на более высокую/низкую должность, в другое структурное подразделение), наличие дополнительной занятости. В числе субъективных индикаторов (субъективное восприятие) качества занятости рассматривались удовлетворённость работой в целом, условиями труда и оплатой труда.
Для анализа динамики характеристик качества занятости были использованы данные Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения НИУ ВШЭ (РМЭЗ НИУ ВШЭ), проводимого Национальным исследовательским университетом «Высшая школа экономики» и ООО «Демоскоп» при участии Центра народонаселения Университета Северной Каролины в Чапел Хилле и Института социологии Федерального научно-исследовательского социологического центра РАН (сайты обследования RLMS HSE).). Учтены массивы данных по индивидам: данные 31 волны (2022 год; наиболее актуальные данные на момент проведения исследования) и предыдущие четыре волны (2018–2021 гг.). Таким образом, рассматривался пятилетний период с 2018 по 2022 год, в том числе докоронакризисные 2018–2019 гг., коронакризисный 2020 год, восстановление после коронакризиса (2021 год), а также 2022 год, связанный с обострением геополитической обстановки, усилением внешних санкций и началом проведения специальной военной операции (СВО).
Задействованы следующие виды анализа.
1. Анализ по репрезентативной выборке в каждой волне РМЭЗ (27–31 волны) – рассматривались занятые в возрасте 15 лет и старше с одним ребёнком, двумя детьми, тремя и более детьми (временные ряды). Анализируемая выборка в каждой волне составила 3,0–3,8 тысячи чел.
2. Анализ по полной выборке РМЭЗ – рассматривались занятые в возрасте 15 лет и старше, у которых в 2022 году (31 волна) был один ребёнок, двое детей, трое детей и более и которые при этом участвовали в 27–30 волнах РМЭЗ (панельные данные). Анализируемая выборка составила 5,9 тысячи чел.
3. Анализ данных 27–31 волн РМЭЗ – рассматривались занятые в возрасте 15 лет и старше, у которых изменилось число детей в текущем году относительно предыдущего (не было детей в предыдущем году, но появился один ребёнок в текущем году; был один ребёнок в прошлом году и появился второй ребёнок в текущем году; было двое детей в прошлом году и появился третий ребёнок в текущем году; всего – 1,5 тысячи чел.; динамический анализ).
Гипотеза исследования состояла в предположении, что качество занятости при «движении» семьи работников в рамках жизненного цикла бездетность – однодетность – двухдетность – многодетность повышается в условиях необходимости обеспечения семьи изменившегося размера и состава за счёт доходов от занятости. Вместе с тем могут иметь место различия в динамике объективных и субъективных индикаторов качества занятости.
Результаты исследования
Анализ качества занятости по временным рядам 2018–2022 гг. показал, что значения её выбранных индикаторов (объективных и субъективных) в данный период меняются несущественно (разница в значениях индикаторов составила менее 2%) независимо от числа детей у занятых. Анализ панельных данных также не выявил заметных изменений в индикаторах качества занятости для занятых с разным числом детей в рассматриваемый период (разница в значениях индикаторов составила менее 2,5%). Это может объясняться небольшим временным отрезком исследования, а также свидетельствовать об относительной стабильности ситуации с качеством занятости для лиц из семей с детьми в рассматриваемый период, включающий период коронакризиса (2020 год) и период адаптации экономики в условиях усиления внешних санкций и проведения СВО (2022 год). Лица с семейными обязанностями имеют закреплённые трудовые гарантии (Трудовой кодекс Российской Федерации от 30 декабря 2001 г. № 197-ФЗ). Кроме того, семейные работники, как правило, заняты на рабочих местах с устойчивой занятостью (Одинцова и др., 2023). Также определённую роль сыграли меры поддержки в период коронакризиса (Меры Правительства РФ по борьбе с коронавирусной инфекцией и поддержке экономики // Правительство России), меры поддержки участников СВО и членов их семей (Трудовой кодекс Российской Федерации» от 30 декабря 2001 г. № 197-ФЗ).
Динамический анализ не выявил заметных изменений в объективных индикаторах качества занятости (за исключением продолжительности рабочей недели), но показал различия в субъективных оценках в группах занятых: 1) у кого не было детей в предыдущем году, но появился один ребёнок в текущем году; 2) у кого был один ребёнок в прошлом году и появился второй ребёнок в текущем году; 3) у кого было двое детей в прошлом году и появился третий ребёнок в текущем году. Были выявлены изменения в продолжительности рабочей недели и субъективном восприятии качества занятости при изменении состава семей занятых (появление ребёнка и очерёдность рождения ребёнка) в зависимости от года рождения ребёнка.
Источник: оценка авторов на основе данных 27–31 волн РМЭЗ.
Так, при переходе семьи от бездетности к однодетности зафиксирована следующая динамика для рассматриваемых характеристик качества занятости работающих членов семьи. Среди женщин в среднем наблюдается снижение доли занятых, у которых рабочая неделя является неполной (-4,7 п. п.) или превышает стандартную продолжительность (-2,3 п. п.), при этом доля работающих в режиме стандартной (полной) рабочей недели увеличивается (+7,0 п. п.; Таблица 1).
Среди мужчин снижается доля работающих неполную рабочую неделю (-4,7 п. п.) при увеличении доли занятых со стандартной (+2,6 п. п.) и более (+2,1 п. п.) продолжительностью рабочей недели. Наиболее заметная динамика, связанная с изменением продолжительности рабочей недели, выявлена у занятых при появлении первого ребёнка в 2022 году: среди мужчин резко увеличилась доля занятых с продолжительностью рабочей недели более стандартной (+14,9 п. п.), среди женщин сократилась доля занятых неполную рабочую неделю (-15,7 п. п.) и выросла доля работающих в режиме стандартной рабочей недели (+18,7 п. п.).
Источник: оценка авторов на основе данных 27–31 волн РМЭЗ.
Проведённый анализ показал, что появление первого ребёнка положительно влияет на удовлетворённость работой в целом и условиями труда занятых. Так, доля удовлетворённых работой в среднем в рассматриваемый период повысилась на 8,4 п. п. (Таблица 2). При этом рост доли удовлетворённых при рождении ребёнка в коронакризисный 2020 год и в 2021 год был меньше (около 5 п. п.) относительно докоронакризисного 2019 года (13,5 п. п.) и 2022 года (10,0 п. п.).
Доля удовлетворённых условиями труда при появлении первого ребёнка в среднем повысилась на 7,8 п. п. В коронакризисный 2020 год рост оказался наименьшим (2,5 п. п.), в 2021 и 2022 гг. – был выше (6,0 и 8,0 п. п.), но заметно ниже, чем в докоронакризисном 2019 году (14,5 п. п.). При этом за весь период в среднем доля неудовлетворённых условиями труда не изменилась.
В случае удовлетворённости оплатой труда наблюдается обратная ситуация относительно выявленной для удовлетворённости работой в целом и условиями труда. Доля удовлетворённых оплатой труда в среднем снизилась на 3,2 п. п., а неудовлетворённых – увеличилась на 5,5 п. п. При этом наиболее «нейтральным» был коронакризисный 2020 год – динамика доли удовлетворённых и неудовлетворённых оплатой труда оказалась слабо выраженной (-1,7 и -0,2 п. п.).
В случае перехода от однодетной к двухдетной семье выявлены следующие изменения в продолжительности рабочей недели и субъективных оценках качества занятости. Влияние появления второго ребёнка на изменение продолжительности рабочей недели мужчин и женщин в среднем менее выраженное, чем при появлении первого ребёнка, но при этом меняются предпочтения в выборе продолжительности рабочего времени. Так, с появлением второго ребёнка среди женщин увеличивается доля занятых неполную рабочую неделю (+3,3 п. п.; см. Таблицу 1) в отличие от ситуации с рождением первого ребёнка (-4,7 п. п.), также снижается доля работающих полную рабочую неделю (-3,2 п. п.), тогда как в случае с первым ребёнком доля имеющих такую продолжительность рабочей недели увеличивается (+7,0 п. п.). Среди мужчин в случае появления второго ребёнка в семье увеличивается доля занятых со стандартной (полной) рабочей неделей (+1,4 п. п.) и имеющих переработки (+0,3 п. п.), но рост меньше, чем в ситуации с появлением первого ребёнка (+2,6 и +2,1 п. п.). При этом несущественно повышается доля занятых неполную рабочую неделю (+0,5 п. п.), тогда как при появлении первого ребёнка доля работающих мужчин с такой продолжительностью рабочей недели, напротив, снижается (-4,7 п. п.).
Если рассматривать год появления в семье второго ребёнка, то для мужчин наиболее заметные изменения были отмечены в коронакризисном 2020 году: при появлении ребёнка в этом году среди мужчин на 15,8 п. п. увеличилась доля занятых со стандартной продолжительностью рабочей недели и на 12,5 п. п. снизилась доля работающих 41 и более часов в неделю. Для женщин наиболее заметная динамика была зафиксирована в 2022 году, когда снизилась доля работающих полную рабочую неделю (-12,5 п. п.) и выросла доля имеющих переработки (+11,6 п. п.).
При появлении второго ребёнка удовлетворённость работой в целом и условиями труда, как и в случае появления первого ребёнка, повышается, но этот рост менее существенный (в среднем +2,9 и +3,2 п. п.; см. Таблица 2), чем при появлении первого ребёнка (+8,4 и +7,8 п. п.). В посткоронакризисный 2021 год было зафиксировано снижение доли удовлетворённых работой в целом (-4,4 п. п.), тогда как в другие годы рассматриваемого периода при рождении второго ребёнка наблюдался рост доли удовлетворённых. Доля удовлетворённых условиями труда независимо от года появления второго ребёнка в семье увеличивается, причём наибольший рост был отмечен в 2022 году (+5,0 п. п.).
Удовлетворённость оплатой труда при появлении второго ребёнка, в отличие от появления в семье первого ребёнка (-3,2 п. п.), растёт: доля удовлетворённых в среднем увеличивается на 4,1 п. п. Также незначительно снижается доля неудовлетворённых (-0,6 п. п.).
Переход семьи к многодетности сопровождается следующей динамикой характеристик качества занятости работающих лиц. Появление в семье третьего ребёнка в среднем не приводит к значительным изменениям в продолжительности рабочей недели мужчин и женщин, в отличие от ситуации с появлением первого ребёнка. Мужчины переходят с неполной (-1,1 п. п.) и полной рабочей недели (-0,2 п. п.) к переработкам (+1,3 п. п.; см. Таблицу 1). Женщины отдают предпочтение рабочей неделе менее (+0,1 п. п.) или свыше (+0,3 п. п.) стандартной продолжительности, доля работающих полную рабочую неделю снижается (-0,4 п. п.).
Наиболее заметные изменения в продолжительности рабочей недели при появлении третьего ребёнка в семье произошли в 2019 году: мужчины (+21,8 п. п.) и женщины (+16,8 п. п.) перешли к переработкам, в 2021 году среди женщин зафиксирован переход от переработок (-15,0 п. п.) к работе неполную (+7,0 п. п.) и полную (+8,0 п. п.) рабочую неделю. Также заметные изменения наблюдались при появлении третьего ребёнка в 2022 году: мужчины рабочей неделе продолжительностью 41 час и более (-11,3 п. п.) предпочли полную (+9,9 п. п.) и неполную (+1,3 п. п.) рабочую неделю, женщины с неполной рабочей недели (-8,7 п. п.) и переработок (-3,7 п. п.) перешли на полную рабочую неделю (+12,4 п. п.).
Удовлетворённость работой в целом и условиями труда при появлении в семье третьего ребёнка растёт: в среднем доля удовлетворённых увеличивается на 8,4 и 9,0 п. п. (см. Таблица 2), что сопоставимо с ситуацией при рождении первого ребёнка (+8,4 и +7,8 п. п.) и выше, чем в случае появления второго ребёнка (+2,9 и 3,2 п. п.). Наиболее заметный рост удовлетворённости работой в целом был отмечен в коронакризисном 2020 году – доля удовлетворённых выросла на 14,3 п. п., удовлетворённости условиями труда – в 2019 и 2022 гг. (рост порядка 10 п. п.).
Доля удовлетворённых оплатой труда при появлении третьего ребёнка увеличивается: в среднем рост составляет 8,5 п. п., что выше, чем при рождении второго ребёнка (+4,1 п. п.). Наиболее заметные изменения в доле (не)удовлетворённых наблюдались в 2022 году – доля удовлетворённых оплатой труда увеличилась на 12,1 п. п., а доля неудовлетворённых снизилась на 7,1 п. п.
Заключение
Проведённый анализ (2018–2022 гг.) показал следующее. Объективные характеристики качества занятости (рассматривались доходы от занятости, социальные гарантии, трудовая мобильность и прочие) при появлении ребёнка и увеличении числа детей в семье в целом изменяются незначительно, что свидетельствует о стремлении занятых сохранить / не ухудшить имеющиеся параметры занятости, которая в новых условиях (рождение ребёнка) должна позволить им содержать уже не только себя, но и ребёнка (детей). Вместе с тем меняется режим рабочего времени (продолжительность рабочей недели), наиболее заметно – при появлении первого ребёнка. У занятых мужчин и женщин данные изменения имеют некоторые отличия, отражая распределение семейных обязанностей и связанные с этим разные модели участия в занятости (Черных и др., 2023). При появлении первого ребёнка женщины переходят с рабочей недели, которая является неполной или превышает стандартную продолжительность, к стандартной (полной), таким образом «балансируя» выполнение семейных обязанностей и появившуюся иждивенческую нагрузку. Мужчины стремятся увеличить рабочую неделю, переходя на стандартную (полную) рабочую неделю и к переработкам. При появлении второго ребёнка в семье ситуация меняется: женщины отдают предпочтение неполной рабочей неделе, мужчины – как и в случае с первым ребёнком – стремятся увеличить участие в занятости. С появлением в семье третьего ребёнка мужчины переходят на работу в режиме более 40 часов в неделю, женщины предпочитают рабочую неделю менее или свыше стандартной продолжительности.
Наиболее заметная динамика, связанная с изменением продолжительности рабочей недели, при изменении состава семьи (переход от бездетной к однодетной семье, от однодетной – к двухдетной, от двухдетной – к многодетной), в рассматриваемый период наблюдалась в 2022 году на фоне адаптации экономики к «шокам», вызванным усилением внешнего санкционного давления, началом проведения СВО, перераспределением трудовых ресурсов между секторами экономики и пр. (Odintsova, 2024). У занятых (мужчин и женщин) продолжительность рабочей недели выросла (переход к переработкам или полной рабочей неделе). Это отражает рост трудозанятости в семьях с детьми, вызванный стремлением родителей обеспечить благополучие своих семей, в которых появились иждивенцы или увеличилось их число. Также это может отражать общие тенденции в экономике и сфере занятости – в случае занятости родителей в отраслях, на предприятиях, для которых этот период создал возможности для «роста». Субъективное восприятие качества занятости при появлении ребёнка в семье меняется – увеличивается доля удовлетворённых работой в целом и условиями труда. При этом появление первого и третьего ребёнка связано с более заметным ростом удовлетворённости, чем в случае со вторым ребёнком. Удовлетворённость оплатой труда увеличивается при рождении второго и третьего ребёнка (наиболее заметный рост), но снижается при появлении первого ребёнка. Это может объясняться тем, что переход семьи от бездетной к однодетной (появление иждивенца) более чувствительный, чем переход к двух- и многодетной семьям, которые уже прошли определённый этап «адаптации» и могли достичь определённой устойчивости своего материального положения к моменту принятия решения об увеличении размера семьи. Также это может быть следствием изменения «стратегий» участия в занятости родителей (продолжительность рабочего времени) и, соответственно, доходов от неё при изменении состава семьи (появление ребёнка). «Балансирование» участия в занятости (снижение участия в занятости и доходов от неё у одного из родителей при их увеличении у второго) при достижении определённых стандартов уровня жизни в семье может выражаться в повышении удовлетворённости ситуацией с занятостью и обеспечиваемыми за счёт неё доходами.
В целом выявленный рост удовлетворённости работой и её отдельными параметрами для работников с детьми согласуется с общим трендом её устойчивого роста в последние 20 лет для занятых в целом (Черных, 2023). В рассматриваемый в рамках нашего исследования период положительная динамика в отношении доли удовлетворённых с появлением в семье ребёнка наблюдалась при различных социально-экономических условиях (и в период коронакризиса, и с началом нового этапа развития страны в 2022 году), в которых могли измениться (улучшиться, ухудшиться) условия занятости работников. Изменения на макроуровне (экономика, рынок труда, занятость) и микроуровне (ситуация на уровне семьи) на фоне изменения состава семьи могут сказываться на восприятии имеющейся занятости и её качества. Повышение удовлетворённости может отражать как объективное улучшение условий занятости, так и позитивную оценку наличия (сохранения) занятости в качестве источника дохода в период адаптации рынка труда и экономики к новым вызовам и «шокам» (Капелюшников, 2022; Топилин, Воробьева, 2023; Odintsova, 2024) при появлении и повышении иждивенческой нагрузки на работающих в семье. Также может иметь место определённая «компенсирующая» роль различных мер социальной поддержки семей с детьми, в том числе многодетных, введённых в период коронакризиса и позднее (Меры Правительства РФ по борьбе с коронавирусной инфекцией и поддержке экономики // Правительство России; Мониторинг доходов и уровня жизни населения России – 2023 год (2024): ежегодник. Вып. 2 (203) / отв. ред. В.Н. Бобков, А.А. Гулюгина. Москва: ИЭ РАН; и другие). Результаты исследования дополняют проблематику изучения качества занятости, его объективных и субъективных характеристик, выявляя особенности их динамики при изменении социально-демографического портрета семей с появлением в них ребёнка и увеличением числа детей. Полученные результаты могут быть востребованы при актуализации демографической политики, политики в сфере занятости населения, дополняя её информационно-аналитическую основу данными, уточняющими взаимосвязь трудового поведения экономически активного населения семей с детьми и планирования демографического развития семьи, изменений в субъективном благополучии, связанном с работой, и статусе семьи и её жизненном цикле (от бездетной к многодетной).
Список литературы
Алексуткина В.С., Фофанова К.В. (2020). Влияние отпуска по уходу за ребёнком на карьерные стратегии женщин // Социальные нормы и практики. - № 1 (3). - С. 53–62.
Бирюкова С.С., Горина Е.А., Горяйнова А.Р. [и др.]. Семьи с детьми в России: уровень жизни и политика социальной поддержки (2019): доклад к XX Апрельской междунар. науч. конф. по проблемам развития экономики и общества (г. Москва, 9–12 апреля 2019 г.) / под ред. Л.Н. Овчаровой; Нац. исслед. ун-т «Высшая школа экономики». - Москва: Изд. дом Высшей школы экономики.
Бобков В.Н., Черных Е.А. (2023). Взаимосвязь качества занятости и качества трудовой жизни: обзор исследований и контуры их развития // Уровень жизни населения регионов России. - Т. 19. - № 3. - С. 361–384.
Вередюк О.В., Черных Е.А. (2024). Качество занятости работников в России: измерение на основе индексного подхода // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. - № 2. - С. 258–276.
Гизатуллина А.В., Зимова Н.С. (2019). Проблемы занятости женщин с детьми дошкольного возраста в современной России и мире // Россия и современный мир. - № 4 (105). - С. 219–228.
Гришина Е.Е. (2024). Материальное положение многодетных семей и факторы роста их доходов // Финансовый журнал. - Т. 16. - № 1. - С. 45–60.
Гулюгина А.А., Чащина Т.В. (2023). Уровень жизни домохозяйств с детьми в современной России: факторы риска // Уровень жизни населения регионов России. - Т. 19. - № 4. - С. 556–571.
Дорофеева З.Е. (2019). Особенности жизненных практик многодетных семей // Социологические исследования. - № 7. - С. 114–124.
Капелюшников Р.И. (2022). Анатомия коронакризиса через призму рынка труда // Вопросы экономики. - № 2. - С. 33–68.
Корчагина И.И., Прокофьева Л.М. (2023). Незанятость родителей: одна из причин бедности в семьях с детьми // Народонаселение. - Т. 26. - № 2. - С. 40–51.
Неустойчивая занятость в Российской Федерации: теория и методология выявления, оценивание и вектор сокращения (2019) / гл. науч. ред. В.Н. Бобков. 2-е изд., стер. - Москва: КНОРУС. - 342 с.
Одинцова Е.В., Козлова М.Б., Рязанцев В.И., Черных В.А. (2023). Трудовое положение экономически активного населения домохозяйств с детьми // Социальное пространство. - Т. 9. - № 3.
Пишняк А.И., Надеждина Е.В. (2020). Занятость российских женщин после рождения детей: стимулы и барьеры // Журнал исследований социальной политики. - Т. 18. - № 2. - С. 221–238.
Разумова Т.О., Алешина А.Б., Серпухова М.А. (2020). Баланс семья-работа в условиях изменений качества трудовой жизни // Уровень жизни населения регионов России. - Т. 16. - № 3. - С. 24–37.
Ростовская Т.К., Кучмаева О.В. (2016). Формирование модернизационных механизмов социальной помощи семьям и детям // Государственный советник. - № 1 (13). - С. 41–48.
Смолева Е.О. (2019). Многодетные семьи в регионе: механизмы эксклюзии и стереотипы // Социологический журнал. - Т. 25. - № 2. - С. 116–137.
Соболева И.В. (2024). Качество занятости и благополучие, связанное с работой: подходы к измерению // Вестник Института экономики Российской академии наук. - № 3. - С. 7–25.
Топилин А.В., Воробьева О.Д. (2023). Динамика и региональные особенности восстановления рынка труда в период COVID-19 // Экономика региона. - № 19 (1). - С. 85–98.
Черных Е.А. (2023). Динамика и детерминанты удовлетворённости работой россиян в характеристике человеческого потенциала // Уровень жизни населения регионов России. - Т. 19. - № 2. - С. 199–215.
Черных Е.А., Локтюхина Н.В., Назарова У.А. (2022). Двойная женская занятость: ситуация в мире и оценки по России // Труд и социальные отношения. - Т. 33. - № 6. - C. 18–36.
Черных Е.А., Назарова У.А., Локтюхина Н.В. (2023). Женщины с семейными обязанностями на российском рынке труда: особенности трудового поведения и совершенствование политики занятости // Женщина в российском обществе. - № 2. - С. 14–36.
Шахматова Н.В. (2013). Образ жизни многодетной семьи: социологический ракурс изучения // Известия Саратовского университета. Новая серия. Сер.: Социология. Политология. - Т. 13. - № 3. - С. 6–8.
Apablaza M., Sehnbruch K., González P., Méndez R. (2022). Regional inequality in multidimensional quality of employment: insights from Chile, 1996–2017. Regional Studies, 57 (3), 416–433.
Burchell B., Sehnbruch K., Piasna A. [et al.] (2014). The quality of employment and decent work: Definitions, methodologies, and ongoing debates. Cambridge Journal of Economics, 38 (2), 459–477.
Eberhard J.P., Fernandez J., Lauer C. (2023). Effects of maternity on labor outcomes and employment quality for women in Chile. Journal of Applied Economics, 26 (1).
González P., Sehnbruch K., Apablaza M. [et al.] (2021). A multidimensional approach to measuring quality of employment (QoE) deprivation in six Central American countries. Social Indicators Research, 158, 107–141.
McErlean K., Glass J.L. (2024). How do households fare economically when mothers become their primary financial support? Journal of Family and Economic Issues, 45, 395–409.
Odintsova E.V. (2024). Employment risks for households with children: Expert assessments in the new conditions of Russia’s development. Economic and Social Changes: Facts, Trends, Forecast, 17 (4), 231–246.
Odintsova E.V., Chashchina T.V., Mochalov D.A. (2023). Features of the standard of living and labor situation in households with children and without them. Economic and Social Changes: Facts, Trends, Forecast, 16 (5), 155–171.
Padrosa E., Bolíbar M., Julià M. [et al.] (2021). Comparing precarious employment across countries: Measurement invariance of the employment precariousness scale for Europe (EPRES-E). Social Indicators Research, 154, 893–915.
Sun Z., Chen J. (2017). Global city and precarious work of migrants in China: A survey of seven cities. Urban Geography, 38 (10), 1479–1496.
Yu D. (2019). Employment quality index for the South African labour market. Development Southern Africa, 37 (2), 276–294.
Оригинал публикации: Одинцова Е.В., Рязанцев В.И., Козлова М.Б., Маликов И.Ф. «Динамика характеристик качества занятости работников, имеющих детей». Журнал «Социальное пространство». – 2024. – ТОМ 10 – № 4. Ссылка.