Альберт Бахтизин: «Демография – критически важный элемент государственности»
Интервью с директором Центрального экономико-математического института РАН
— Альберт Рауфович, Вам наверняка известно, что в России наблюдается спад численности населения: потеря более миллиона человек в 2021 году и более полумиллиона — в 2022-м. Есть ли решения, которые могут остановить этот процесс?
— Сразу процесс не остановить. Нет таких готовых решений. В подтверждение сказанного приведу результаты исследования Центра демографии и глобального человеческого капитала имени Витгенштейна (Австрия), которое показало, что пока ни одна из демографических программ не имела длительного позитивного эффекта ни в одной стране. Даже средства финансовой поддержки работают ограниченное время. Например, позитивный эффект от нашей программы материнского капитала через несколько лет стал снижаться. А в некоторых странах, например, в США, финансовое субсидирование просто не работает.
— У коллектива ЦЭМИ РАН ведь есть опыт создания подобных программ? В 2011 году была разработана первая версия самой крупной в России общей демографической агент-ориентированной модели «Россия», включающая 140 миллионов агентов. С её помощью были получены прогнозы до 2030 года и оценён эффект от реализации программы материнского капитала.
— Этот опыт был, скорее, академическим. Да, мы разработали такую модель, общались по поводу предложенных нами мер в разных больших кабинетах, надеемся, что это общение трансформировалось в ряд полезных для страны действий власти. Но проблема всех таких разработок – их локальность, фрагментарность, невзирая на попытку охватить научным коллективом весь спектр проблем.
Локальность формируется существующей административно-политической практикой, политическим классом, теми людьми и организациями, которые принимают реальные решения. Условно говоря, есть понятная всем, власти в том числе, демографическая проблема. Заказывается ряду научных коллективов работа по заданной проблематике, ученые эту работу делают. И… все. После этого не происходит с практической точки зрения ничего, проблема никуда не исчезает, ее продолжают, видимо, осмысливать.
Подобная ситуация – не проблема конкретных учреждений или конкретных политиков, она – производная от утраченных в нашей стране в результате различных исторических обстоятельств технологии и культуры государственного планирования и государственного же безусловного исполнения запланированного. Это удивительно, но у России, например, до сих пор нет единой, научно выверенной долгосрочной стратегии развития страны.
Всем известные национальные цели и национальные программы, благие по своим намерениям, каждая из которых по-своему прекрасна, не увязаны между собой ни по срокам, ни по ресурсам. В результате все выглядит как набор важных, но нереализуемых пожеланий, никак по-настоящему не обоснованных.
А должна быть единая, комплексная стратегия развития страны, учитывающая, в том числе, демографическую ситуацию о которой мы говорим. Россия сейчас как никогда нуждается в понятной, правдивой, учитывающей все имеющиеся у нее ресурсы и возможности стратегии, согласованной на всех уровнях общества и власти. Создание такой стратегии – титанический, конечно, труд, но крайне необходимый. Еще больший труд – сделать эту стратегию обязательной к практическому применению всеми в стране, без исключения.
Просто же обсуждать демографическую ситуацию как некую отдельную проблему, в отрыве от всех остальных процессов, происходящих в стране – с практической точки зрения упражнение достаточно бесполезное, хоть и весьма интеллектуально насыщенное. Готов поговорить на эту тему.
.png)
Фото: ДЕМ.ИНФОРМ / Мария Власенко
— Агент-ориентированное моделирование сможет обеспечить создание долгосрочной стратегии развития страны как единой, непротиворечивой, опирающейся на имеющиеся у России ресурсы программы?
— Сможет, если будет, повторюсь, на то политическая воля и ресурсы. Агент-ориентированное моделирование – это ведь инструмент, продукт эволюции науки, который нужно применять в соответствии с его потенциалом, вызовами современности. На мой взгляд, время для его практического применения при решении вопросов, важных для нашего общества, пришло.
Агент-ориентированная модель сегодня — это цифровой симулятор социума, его цифровой двойник, позволяющий спрогнозировать как поведение индивидуумов-агентов, так и общества в целом. Более того, при помощи агент-ориентированного моделирования возникает возможность управления многими долгосрочными процессами в обществе без вмешательства в частную жизнь человека, без ущемления его прав и свобод. Это очень тонкий момент, требует детального обсуждения, научного осмысления, многих дискуссий, но это, по моему убеждению, именно так. И в этом заложен огромный, очень важный для современного общества, потенциал агент-ориентированного моделирования.
Принципиальное отличие агент-ориентированных моделей от остальных заключается в том, что модели других классов включают в себя, как правило, только макрообъекты - регионы, отрасли, другие макроэкономические совокупности, а агент-ориентированные модели опираются на объекты микроуровня – на отдельных людей, на отдельные предприятия, а на макроуровне принимают в расчет переменные, вычисляемые как результат взаимодействия атомарных единиц. И немаловажно еще то, что агент-ориентированное моделирование, как правило, воссоздает системы в динамике, а не в статике.
Метод является сейчас достаточно привлекательным инструментом для формирования любых решений, связанных с человеческим обществом, для демографических решений в том числе. С его помощью мы можем рассмотреть социум комплексно, на очень детализированном уровне, на уровне отдельных людей, включив в модель также экономические, экологические, психологические, ценностные и другие важные для поведения людей показатели. Скажем, мы можем узнать, как повлияют те или иные меры финансовой поддержки семей на рождаемость, предсказать поведение определенной социальной группы.
Например, в исследовании Медицинского института Вашингтона, опубликованном в журнале The Lancet в июле 2020 года, были введены такие параметры для прогнозирования суммарного коэффициента рождаемости как уровень образования женщины и доступность противозачаточных средств. И вот влияние на рождаемость фактора уровня образования, а точнее, стремления женщины к самореализации как раз может быть спрогнозировано с помощью агент-ориентированной модели.
— Насколько ученым удалось «цифровой двойник» общества приблизить к его оригиналу?
— Потенциал агент-ориентированного моделирования, скажу еще раз об этом, действительно, очень большой. Но нужно понимать, что «цифровой двойник» никогда не будет точно соответствовать «живому» социуму в силу существования параметров, которые мы сегодня пока не можем внести в модель.
Есть определяющие для прогнозирования социально-экономических процессов факторы, которые невероятно важны, но при этом они практически не верифицируются. Моральный дух, патриотизм, вера, сила воли, симпатия, любовь, ненависть – как это оцифровать, разложить по полочкам? Все перечисленное практически не поддается формализации, но именно эти факторы имеют определяющее значение для жизни общества как совокупности людей. Людей, которые каждую минуту переживают ту или иную эмоцию, принимают под ее воздействием то или иное решение.
Попытки ученых включить в процесс моделирования такие сложные элементы, конечно, делаются, но в результате модели усложняются. Думаю, пройдет немного времени и мы научимся делать в указанном направлении очень многое. Если говорить про демографические агент-модели, то уже сейчас мы можем учитывать недоступные ранее факторы, например, поиск партнёра для образования брачных союзов по таким параметрам, например, как элемент везения, взаимной симпатии.
— Исходя из результатов проведенных под Вашим руководством исследований, результатов других известных Вам работ в сфере демографии, какие меры считаются наиболее эффективными для стимулирования рождаемости и что больше всего ей мешает?
— Запускать результативные демографические процессы очень помогает материальная поддержка рождаемости, семей с детьми. Психологически это работает, скорее всего, как понятный социуму, родителям элемент уважения к ним со стороны общества и власти. Такой тонкий момент, который требует осмысления. Любая материальная поддержка нужна и важна, но если она потом не «подхватывается» формированием ценностного ряда, ее эффект сходит на нет. Так, например, случилось у нас с материнским капиталом.
Получается, наряду с финансовой поддержкой семьи очень важно формирование ценностных установок для мужчин и женщин фертильного возраста, формирование в обществе реального уважения к институту семьи, детства, материнства, отцовства.
Мы учитывали в наших исследованиях фактор и этнической принадлежности, например, и фактор религиозный. И они тоже имеют важное, иногда определяющее значение. Мы одно время работали по вопросам создания демографических моделей с казахстанскими коллегами. Там до недавнего времени подросшие дети при создании своей семьи ориентировались на взрослых, на своих родителей. Фактор традиции, семейной нормы – просто превалирующий. Я, кстати, спрашивал: «А зачем?». «Ну как зачем – говорят – я шестой ребенок в семье. У меня тоже должно быть шесть». Вопрос для ученых, как этот фактор учесть, верифицировать, ввести в исследование?
Что важнее, деньги, традиция, общественное уважение? Конечно, никто не откажется от денег, от предоставления отпусков для отцов и матерей, гибких рабочих графиков для них. Но если все это будет предоставляться, как бы это помягче выразиться, слегка «через губу», то хоть залей наших людей деньгами, материальные меры поддержки демографии работать не будут.
Вот такое у нас общество, оно отчаянно нуждается в уважении власти к человеку на микроуровне, на уровне каждой личности, а не только на уровне общих деклараций. И это тот еще один явный трудноуловимый фактор, очень сильно влияющий на демографию, который мы пока оцифровать не можем, но отчетливо его видим и понимаем.
Еще одним фактором, который очень сильно мешает деторождению, является ожидание социальных потрясений, в том числе, экономических кризисов. «Ожидание» - здесь главное слово. В докладе 2022 года Национального бюро экономических исследований (NBER) США были представлены результаты исследования по анализу более 100 миллионов сертификатов о рождении в течение более 20 лет. Исследование показало, что процесс зачатия является ключевым опережающим индикатором, который прогнозирует кризис. Правда, проанализировать этот фактор можно уже после того как кризис начался. Понимаете о чем речь? Люди каким-то шестым чувством ощущают надвигающиеся проблемы, происходит некое «коллективное неосознанное» понимание того, что сейчас не до детей. Как это происходит – непонятно. Но факт остается фактом: за полгода до начала рецессий 1990, 2001, 2008 годов число забеременевших женщин существенно снижалось.
Как мы понимаем, людей пугает не надвигающиеся трудности, а надвигающаяся неопределенность. В подтверждение этому тезису приведу хрестоматийный пример о резком подъеме рождаемости в СССР, начиная с 1944 года. В это время разве мало было трудностей? Но у людей было понимание предстоящего, возникла перспектива, какая-то определенность. Власть и человек в СССР в этот момент переживали пик взаимного уважения и взаимного доверия. Вот в чем дело, как мне кажется.
Мой определенный скепсис по отношению к материальным мерам поддержки демографических процессов опирается на строгие научные, в том числе, международные данные: в Южной Корее благополучная обстановка, но у них один из самых низких суммарных коэффициентов рождаемости — 0,7, в Японии — 1,3. В обеих странах были введены серьезные комплексные программы поддержки рождаемости, которые не принесли желаемых результатов. В той же Южной Корее за последнее время на поддержку демографии было выделено порядка 120 млрд долл. Получили кратковременный рост СКР до 1,3, но потом показатель снова упал до 0,7.
Сейчас среди профессионалов превалирует точка зрения, что на снижение рождаемости сильно повлияла ценностная установка, характерная для развитых стран постиндустриального периода, когда человек стремится реализовываться только для себя, не тратя жизнь на семью. Такая установка в рамках либеральной экономической модели формировалась несколько десятилетий, и видимо, теперь настало время ее менять. Причем это должна быть планомерная, системная, долгосрочная работа власти по всем направлениям жизни общества, которая и переломит установки в общественном сознании в пользу семьи.
В противном случае, согласно последним западным долгосрочным прогнозам, к концу ХХI века Россию ожидает сильнейшая депопуляция. Например, по прогнозу отдела народонаселения Департамента по экономическим и социальным вопросам ООН, опубликованному в июле 2022 года, население России снизится до 112,1 млн человек. Институт измерения показателей и оценки состояния здоровья (IHME) в США обосновывает снижение до 106 млн человек.
.png)
Фото: ДЕМ.ИНФОРМ / Мария Власенко
— Прослеживается ли в Ваших работах взаимосвязь сегодняшнего демографического состояния России с выбором в 1990-е годы либеральной модели развития экономики?
— Конечно, принятие в 90-е годы прошлого века универсальной либеральной модели в качестве базовой для трансформации социально-политического и экономического переустройства России оказало пагубное влияние на демографические изменения. Отказ государства от выполнения части своих функций, перекладывание многих обязанностей на плечи граждан, снижение объема доступных медицинских услуг, ухудшение в области здравоохранения, сильное сокращение объектов социальной инфраструктуры, тех же детских садов привело к тому, что мы получили совсем небольшое число женщин, родившихся в 1990-х, которые, в свою очередь, рожают сегодня не так много детей, как это необходимо обществу.
Если оценивать произошедшее в цифрах человеческих жизней, то по нашим оценкам, Россия потеряла около 40 миллионов человек именно из-за либерального выбора 90-х, результаты которого мы до сих пор расхлебываем и еще будем расхлебывать очень долго. И существенного демографического перелома в лучшую сторону в ближайшей перспективе, к сожалению, не предвидится.
— Вместе с тем, при создании «цифрового двойника» нашего мира, Вы предсказали в одном из прогнозов рост населения России к концу века до 148,9 млн. человек.
— Да, это так. Совместно с коллегами из МГУ имени М.В.Ломоносова, Государственного академического университета гуманитарных наук (ГАУГН) и ведущими китайскими исследователями в сфере демографии мы создали демографическую агент-ориентированную модель для 193 стран — членов ООН, цифровую имитацию мира на основании широкого спектра статистических данных, в том числе данных ООН и Всемирного банка. Расчёты велись на суперкомпьютере «Млечный путь» в Гуанчжоу.
По России и Китаю у нас в одном из прогнозных сценариев получились другие, более оптимистические данные, чем у западных коллег. Делая расчет, мы предусмотрели несколько механизмов, выравнивающих репродуктивную стратегию агентов в связи с созданием для них более благоприятной жизненной среды. Такая среда возникает, по нашему мнению, в связи с набирающей силу деурбанизацией.
— Пожалуй, это первое заявление ученого, который говорит о том, население России вырастет, а не вымрет. Каким образом деурбанизация так влияет на демографический прогноз?
— У многих исследователей само наличие деурбанизации, то есть оттока населения из крупных городов, вызывает скепсис. Всегда, всю свою историю человечество двигалось в противоположном направлении – в город.
Тем не менее, предпосылки к деурбанизации сейчас есть, они отчетливо проявились во время пандемии COVID-19, сейчас поддерживаются страхами перед новыми эпидемиями, голодом, новой мировой войной, возможностью нанесения ядерных ударов и прочего. В массовом сознании возникает установка, что жизнь вне мегаполиса может снизить угрозу жизни, сделать ее более комфортной и безопасной.
Подобные ожидания не противоречат тенденциям, складывающимся на рынке труда: с развитием информационных технологий появилось много удаленных рабочих мест. Специалисты VISA, например, установили, что в ковидное время оплата дебетовыми картами через терминалы стала смещаться в пригороды. По их данным, только из 20 крупнейших мегаполисов США за город перебрались около 900 тысяч человек.
Для России деурбанизация также имеет важное значение, только в Москве проживает почти одна десятая населения страны, концентрация населения идет и в других городских агломерациях.
В общем, есть такая гипотеза, что если сформировать массовую моду на пригородную и загородную жизнь, то это может скорректировать репродуктивную стратегию населения в сторону увеличения рождаемости. Для этого, конечно же, необходимо развивать небольшие поселения, формировать их привлекательность никому ничего не навязывая. Весь процесс должен происходить исключительно естественным образом.
В рамках предполагаемой деурбанизации один из наших долгосрочных сценариев предполагает, что Китай к концу века восстановит численность своего населения (1381,70 млн человек), а Россия даже немного превзойдет текущий уровень (148,90 млн человек).
.png)
Фото: ДЕМ.ИНФОРМ / Мария Власенко
— Дмитрий Иванович Менделеев в начале ХХ века разработал первый демографический прогноз, в соответствии с которым сегодня население России должно было составлять более миллиарда человек. Можно сказать, что он тоже построил некую динамическую демографическую модель, и его прогнозы в отношении других стран были достаточно точными. А вот по России прогноз не сработал. В чем, на Вас взгляд, дело?
— Дело в ослаблении государства российского в ХХ веке, в его неспособности осуществлять свои функции в отдельные промежутки времени. Все же Дмитрий Иванович, в научной добросовестности и в исследовательской квалификации которого нет оснований сомневаться, рассчитывал, думаю, и на власть государеву, строя свой прогноз.
То, что в отношении других стран его прогнозы сбылись, говорит именно о значении государства, власти, элит в обеспечении демографических процессов.
Я к таким долгосрочным квалифицированным прогнозам, как у Дмитрия Ивановича Менделеева, очень позитивно отношусь, хотя бы по той причине, что они создают важные ориентиры для общества. Всегда важно знать не только то, как обстоит дело сегодня, но и то как оно могло бы обстоять, если бы судьба страны сложилась по-другому.
Пример с несостоявшимся прогнозом Менделеева говорит и о том, что нам нужно сегодня заниматься такой категорией как национальная сила – «national power». По сути, речь о создании среды, которая будет обеспечивать достижение Россией собственных, уникальных целей, в не ее встраивание в чужие процессы, в чужие правила игры.
Национальная сила, а наш институт занимается ее осмыслением предметно, показывает потенциал страны, показывает ее возможности и уязвимые места. Это комплексный интегральный индекс, который рассчитывается с помощью методов многомерного статистического анализа на основе большого количества переменных, разбитых по разным тематическим группам. К этим группам относятся природные ресурсы, экономические показатели, демография, наука, вооружённые силы и так далее. Всего их там несколько десятков. Мы сегодня в состоянии определить, кто чего реально стоит, у какой страны какая национальная сила в наличии. Так вот, по национальной силе наша страна занимает четвертое место в мире. Мы уступаем Китаю, США, Индии. Причем Индию опережали до 2014 года.
Национальную силу во многом обеспечивает национальная безопасность, работа над которой позволяет оценить критические уязвимости нашей страны. Их три, этих уязвимости. Первая – демография с ее сверхсмертностью, низкой рождаемостью, сверхвысокой заболеваемостью сердечно-сосудистыми заболеваниями, инфекциями. Вторая – это экономические показатели, связанные, в первую очередь, с недостатком денежной массы в стране и с большой разницей доходов между десятью процентами наиболее богатого населения и десятью процентами наиболее бедного. И третья – состояние науки с ее неуклонно уменьшающимся потенциалом.
Демография – самая критическая из всех перечисленных уязвимостей, прямо влияющая на потенциал страны, на ее силу, и национальную безопасность. Тут Дмитрий Иванович не ошибся, много лет назад указав нам на нашу главную проблему.
— Альберт Рауфович, если бы у Вас появилась возможность принять сейчас на уровне страны конкретные решения по нормализации демографической ситуации в России, какими бы они были?
— Принял бы решение о создании долгосрочной стратегии развития страны с опорой на имеющиеся ресурсы, обеспеченной механизмом безусловного достижения целей указанной стратегии. А уже после этого – решение о разработке комплексной программы мер в сфере демографии, интегрированной в стратегию развития страны, основанной на грамотном временном планировании с учетом имеющихся у нас реальных возможностей.
Сказано Альбертом Рауфовичем Бахтизиным: «Наш институт – один из мировых лидеров в сфере математического моделирования социально-экономических процессов. У нас работают уникальные специалисты, которые в состоянии добыть, сберечь для страны триллионы рублей, предложив оптимальные решения множества проблем, не решаемых десятилетиями. Вроде страна вступила в эру цифровизации, цифровой трансформации? Вроде стране остро не хватает ИТ-специалистов, по крайней мере все об этом говорят? И как страна распоряжается сегодня ресурсом нашего института? Пока почти никак. Ну вот, например, спецоперация началась в конце февраля 2022 года. За год к нам ни разу никто не обратился ни с одним вопросом. У России, у ее экономики не появилось проблем, которые требуют быстрых уникальных решений? Сомневаюсь. Правительство не пытается эти проблемы решать? Вижу, что пытается. Почему тогда в интересах общего дела нас не привлекают к этому – не могу понять. Мы сами по себе как-то существуем, в состоянии затянувшейся невостребованности, некой академической атомизации и дежурных научных рутин. Надеюсь ли, что это поменяется когда-нибудь? Конечно. Иначе бы вообще не говорил об этом».