Взаимосвязь репродуктивного поведения поколений в семье
На фото вручение сертификата на улучшение жилищных условий семье Колот (Московская область) / источник: сайт отделения партии «Единая Россия» в Сергиевом Посаде
Введение
Условия социализации человека в значительной мере определяют его поведение на протяжении всей жизни. Семейное, в том числе репродуктивное, поведение, вероятно, во многом зависит от того, в какой семье воспитывался человек, сколько детей в ней было. Понятно, что различные жизненные обстоятельства в существенной мере детерминируют репродуктивные намерения. Кроме того, нужно иметь в виду, что решение о том, сколько детей будет в семье, принимают совместно оба супруга, а они могли воспитываться в семьях с разным числом детей. Но при этом почти все исследования репродуктивного поведения, в которых изучался этот аспект, показывают существующую зависимость репродуктивных ориентаций от числа детей в родительской семье, от того, сколько детей были рождены матерью респондента.
Роль состава родительской семьи в формировании репродуктивных ориентаций в семьях их детей нередко обсуждается в отечественных и зарубежных научных публикациях. В своём диссертационном исследовании Я. В. Андрющенко говорит о том, что «социальная среда трёхдетной семьи оказывает самое значительное влияние на формирование репродуктивных установок поколения будущих родителей, а социальная роль двухдетной семьи не имеет столь заметного влияния на репродуктивную установку и по своему значению приближается к роли однодетной среды» [1]. А. Б. Синельников с соавторами показывает, что даже среди тех, кто вырос в многодетных семьях, подавляющее большинство мужчин (75%) и женщин (82%) не стали многодетными родителями. Межпоколенная преемственность имеет значение, но не является ведущим фактором, способствующим формированию многодетных семей. Создание многодетной семьи возможно при ориентации обоих супругов не только на многодетность саму по себе, но и на семейно-детный образ жизни в целом. Причём «репродуктивная установка на многодетность значительно чаще наследуется по отцовской линии, чем по материнской. Это противоречит широко распространённому мнению о том, что решение о рождении ребёнка намного больше зависит от матери, чем от отца» [2; 6].
Исследование репродуктивного поведения молодых семей, проведённое в Архангельской области, показало, что «в среднем родительские семьи респондентов имеют 2,7 ребёнка. При этом среднее желаемое число детей для самих респондентов также равно 2,7. Этот факт можно считать доказательством того, что ориентиром для репродуктивного поведения молодых семей служит число детей в их родительской семье. Однако планируют молодые семьи рождение заметно меньшего количества детей, чем их родители (2,1 и 2,7 ребёнка соответственно). Все респонденты, чьи родители имеют четырёх и более детей, планируют рождение более одного ребёнка, но скорее ориентированы на двухдетную семью, чем многодетную [3]. Результаты исследования, проведённого О. В. Устиновой и Л. Б. Осиповой в Тюменской области, позволили авторам прийти к выводу, что существует тесная связь между преобладающей моделью воспроизводства в семье, в которой воспитывался респондент, и его отношением к деторождению в его взрослой жизни [4]. О. Н. Безрукова в своей статье показывает, что подростки, несмотря на то, что важнейшей жизненной целью считают создание семьи, ориентированы на меньшее число детей в своих будущих семьях по сравнению со своими родителями [5]. По мнению вологодских исследователей (А. В. Короленко, О. Н. Калачикова), репродуктивные планы молодых семей во многом обусловливаются примером родительской семьи, семей их родных и близких, характером взаимоотношений супругов в этих семьях, приобретёнными семейными ценностями [7].
Интересные заключения на основании проведённого исследования формулируют уральские учёные. «Респонденты очевидно более подвержены влиянию социокультурных факторов на мотивацию рождений, более склонны принимать решения о рождении третьих и следующих детей осознанно, но после получения известия о беременности. При этом супруги в большей степени склонны выбирать многодетность заранее, в молодости (на основе гендерного разделения ролей в семье), в отличие от женщин, которые предпочитают об этом не задумываться» [8].
В работах зарубежных авторов неоднократно исследовалась корреляция между репродуктивным поведением родителей и дальнейшими моделями репродуктивных установок их детей, например, в работах [9– 13] и других. В этих работах проанализированы два фактора влияния родительской семьи на репродуктивные предпочтения их детей во взрослой жизни: представление родителей о семье вообще и в частности их предпочтения в отношении числа детей у их детей. Установки родителей в отношении времени вступления их детей в брак так же оказывают непосредственное влияние на репродуктивное поведение и желаемое число рождений [14]. В итоге изучение механизмов заимствования детьми межпоколенческой преемственности стало фундаментальным вопросом для исследований. При этом спектр влияния семьи на репродуктивное поведение детей часто ограничивается анализом родительского примера, не затрагивая данных о семьях братьев и сестёр. Ощутимый вклад в рассмотрение вопросов репродуктивной преемственности внесло исследование, основанное на семиволновом опросе (протяжённостью в 23 года) детей и матерей, включающих 867 семей, проживающих в Детройте (США). Лонгитюдный характер исследования позволил авторам смоделировать детерминанты репродуктивных установок детей в опрашиваемых семьях в возрасте 18 лет, а также изменения этих предпочтений между возрастами 18 и 23 лет. Результаты исследования показали, что число детей у матери статистически значимо влияет на репродуктивные предпочтения этих детей [15]. В течение XX в. в работах исследователей корреляция между влиянием репродуктивных моделей на поколения детей была выше у женщин, чем у мужчин. Это соответствует гендерно-ролевому подходу, который предполагает, что женщины, как правило, более вовлечены в семейную сферу, чем мужчины [16], и, таким образом, могут с большей вероятностью воспроизвести родительскую модель. Однако ряд исследований 2013–2015 гг. показали, что более сильное влияние женщин на принятие супружескими парами решений о рождаемости ослабло [17]. Результаты исследований показывают, что важным фактором формирования многодетной семьи являются собственные представления родителей о детях, а также фактическая фертильность.
Ещё одним значимым проектом в области изучения репродуктивного поведения является исследование представлений подростков о родительстве авторов B. Csaba и B. Duráczky [18]. Один из выводов работы — это популярность двухдетной модели среди рождённых в многодетных семьях. Половина респондентов (15–29 лет, дети из многодетных семей) заявили, что хотят иметь двоих детей. Доля желающих иметь одного ребёнка составила 12%. Каждый третий респондент заявил, что хочет иметь большую семью: 27% хотят иметь трёх детей, 6% — четырёх, 2% — пятерых, а 1% — более пяти детей. При этом пол респондента не повлиял на планируемое число детей. Авторы исследования, разделив опрошенных 15–29 лет на возрастные группы, утверждали, что самая молодая группа (15–19 лет) планирует иметь наибольшее число детей — в среднем 2,45. В возрасте 20–24 лет, среднее значение ниже — 2,32, а в возрастной группе 25–29 лет оно ещё больше снижается — 2,17. Очерёдность рождения так же не оказала существенного влияния на желаемое число детей.
Наиболее масштабным исследованием репродуктивного поведения в России является «Выборочное наблюдение репродуктивных планов населения», которое проводит Росстат раз в пять лет (2012, 2017, 2022 гг.). Результаты, представленные в статье, основываются на его данных.
Репродуктивные ориентации в зависимости от числа детей в родительской семье
Репродуктивные ориентации респондентов существенно зависят от того, сколько было детей в родительской семье, в которой они выросли (Рисунки 1 и 2). Чем больше детей было рождено матерью респондента, тем существенно выше у него в среднем как желаемое, так и ожидаемое (планируемое) число детей. Например, по данным Выборочного наблюдения репродуктивных планов населения 2022 г., если у матери респондента было пять и более рождённых детей, то среднее желаемое число на 1,19 у женщин и на 1,29 у мужчин больше, чем у тех, кто был единственным ребёнком у матери. Несколько меньшие, но тоже значительные различия между двумя этими группами респондентов и по среднему ожидаемому числу детей: на 1,13 у женщин и на 1,06 у мужчин.
Такие же различия имеют место и по результатам обследований 2012 и 2017 годов. В 2012 г. разница в величине среднего желаемого числа детей между теми, у кого мать родила пятерых и более детей, и теми, кто был единственным ребёнком, составляла 1,07 у женщин и 0,94 у мужчин, по среднему ожидаемому числу детей — соответственно 0,88 и 0,68. В 2017 г. эта разница по среднему желаемому числу детей составляла 1,04 у женщин и 0,97 у мужчин, а по среднему ожидаемому числу детей — соответственно 1,04 и 0,81. Таким образом, по среднему ожидаемому числу детей в динамике от обследования к обследованию возрастает разница между крайними группами по числу детей, рождённых матерью респондента (1 и 5 и более): у женщин - с 0,88 в 2012 г. до 1,13 в 2022 г., у мужчин - с 0,68 до 1,06. По среднему желаемому числу детей изменения не столь значительны. Если у тех, кто был единственным ребёнком в семье, среднее ожидаемое число детей снизилось с 1,64 в 2012 г. до 1,54 в 2022 г. у женщин и с 1,65 до 1,52 у мужчин, то у тех, у кого мать родила пятерых и более детей, оно, наоборот, возросло с 2,52 в 2012 году до 2,67 в 2022 году у женщин и с 2,33 до 2,58 у мужчин (Рисунок 2).
Источник: данные «Выборочного наблюдения репродуктивных планов населения» 2012, 2017 и 2022 годов.
Источник: данные «Выборочного наблюдения репродуктивных планов населения» 2012, 2017 и 2022 годов.
По данным Выборочного наблюдения репродуктивных планов населения 2022 года, среднее ожидаемое число детей и у женщин, и у мужчин, у которых мать родила двоих детей, существенно выше среднего желаемого числа детей, чем у тех, кто был единственным ребёнком у матери. У тех, чья мать родила троих детей, среднее ожидаемое число детей у женщин лишь немного ниже, а у мужчин чуть выше, чем среднее желаемое число детей у выросших в двухдетных семьях. Таким образом, относительно меньшее в среднем число детей в родительской семье детерминирует более низкие репродуктивные ориентации и, следовательно, снижение рождаемости в следующем поколении.
Мотивы рождения детей
В зависимости от числа детей в родительской семье различаются не только репродуктивные ориентации, но и мотивы рождения детей (Таблицы 1 и 2). Наиболее значимым мотивом рождения второго ребёнка является: «чтобы имеющийся ребёнок не чувствовал себя одиноким». Он лидирующий у женщин и мужчин, независимо от числа детей в родительской семье. Значимость его несколько возрастает у респондентов, выросших в семьях с большим числом детей, но это в той или иной степени имеет место почти по всем мотивам.
Существенно меньшие, чем по другим мотивам, различия в значимости зависят от числа детей, рождённых матерью респондента, по трём мотивам: «повышение уровня жизни семьи», «желание укрепить семью» и «желание решить жилищные проблемы, используя государственную поддержку». Мотив «повышение уровня жизни семьи» у женщин, которые являются единственными детьми у матери, занимает по значимости второе место, а у тех, у кого есть братья или сестры — только шестое – седьмое место. Схожая ситуация по мотиву «желание решить жилищные проблемы». У мужчин, которые были единственными детьми в семье, этот мотив занимает четвёртое место, а у которых мать родила пятерых и более детей — седьмое место.
Можно предположить, что эти респонденты, на опыте семей, в которых они выросли, знают, что относительно большее число детей в семье, как правило, не способствует повышению её уровня жизни и лучшим жилищным условиям. Мотив «желание укрепить семью» у мужчин, выросших в одно-двухдетных, занимает второе место, а в семьях с пятью и более детьми — четвёртое место.
Важно обратить внимание на мотив рождения второго ребёнка, относительная значимость которого выше при большем числе детей в родительской семье — «с двумя детьми больше гарантий, что получишь от детей поддержку в старости, не останешься одиноким». У респондентов, бывших единственным ребёнком у матери, этот мотив занимает пятое место у женщин и шестое место у мужчин, а у выросших в семье с пятью и более детьми — соответственно второе и третье место (отметим, что у женщин, у которых в родительской семье было четверо детей, этот мотив тоже занимает только пятое место, но у них несколько мотивов с очень близким средним баллом значимости). Возможно, что здесь тоже влияет опыт родительской семьи, но, в отличие от условий жизни, положительный, а не отрицательный.
В большей мере различия в значимости зависят от числа детей в родительской семье и проявляются в отношении мотивов рождения третьего ребёнка (Таблица 2).
Как и в отношении второго ребёнка, при большем числе детей в родительской семье выше относительная значимость мотива «с тремя детьми больше гарантий, что получишь от детей поддержку в старости, не останешься одиноким»: у респондентов, бывших единственным ребёнком в семье, этот мотив занимает пятое место у женщин и четвёртое место у мужчин, а у тех, у кого мать родила пять и более детей — соответственно второе – третье место и первое место. Ещё больше различия в относительной значимости мотива «трое детей в будущем смогут больше помогать по дому, в подсобном хозяйстве». У выросших в однодетных семьях этот мотив занимает 11 место у женщин и десятое место у мужчин, а в семьях с четырьмя и более детьми — соответственно четвёртое – пятое и четвёртое место. Таким образом, у выросших в семье с относительно большим числом детей существенно более значимы мотивы рождения третьего ребёнка, связанные с получением помощи в будущем от детей.
Относительно более важен для них и мотив «семьи с тремя и более детьми имеют значительную материальную помощь от государства». У женщин, бывших единственным ребёнком у матери, этот мотив занимает по значимости девятое место, а у выросших в семьях с пятью и более детьми — четвёртое место. У мужчин, выросших в семьях с двумя детьми, он занимает десятое место, а в семьях с пятью и более детьми — пятое место. Однако, у выросших в семьях с большим числом детей относительно (то есть по месту в ранжированном ряду) менее значимы мотивы рождения третьего ребёнка «повышение уровня жизни семьи» и «желание иметь ребёнка другого пола, если первые двое детей одного пола».
Ценностные ориентации
Влияние числа детей в родительской семье на репродуктивные намерения, прежде всего, происходит через формирование ценностных ориентаций. У респондентов, выросших в семьях с относительно большим числом детей, существенно выше значимость наличия двоих и троих детей в семье. У мужчин выше и значимость зарегистрированного брака (Таблица 3). Напротив, у них несколько ниже значимость карьерного роста, интересного проведения досуга, общения с друзьями, «быть свободным(ой), независимым(ой) и делать то, что хочу только я».
Особо следует выделить значимость «получать высокую заработную плату за свою работу». У выросших в семье с несколькими детьми она существенно выше. Казалось бы, это находится в противоречии с различиями в значимости карьерного роста, которая, наоборот, наиболее высока у единственных детей.
Источник: по данным «Выборочного наблюдения репродуктивных планов населения» 2022 года.
Источник: по данным «Выборочного наблюдения репродуктивных планов населения» 2022 года.
Но можно предположить, что получение большой заработной платы ассоциируется не с собственными профессиональными успехами, а с потребностью в обеспечении семьи. Тогда логично, что значимость получения большой заработной платы выше у тех, кто, вероятно, вырос в семьях с меньшим материальным достатком, но при этом ориентирован на относительно большее число детей в своей семье.
Результаты исследования показывают, что число детей в родительской семье не только влияет на репродуктивные ориентации респондентов, но и может транслироваться на их детей (Рисунок 3). Респонденты, выросшие в семьях с относительно большим числом детей, и своим детям в среднем посоветовали бы иметь большее число детей. Различия весьма существенны: у женщин разница между выросшими в семьях, где мать родила 5 и более, и единственными детьми в семье составляет 0,98, у мужчин — 0,92.
Источник: по данным «Выборочного наблюдения репродуктивных планов населения» 2022 года.
Заключение
Результаты исследования показали, что детность родителей влияет на репродуктивные ориентации детей и может транслироваться на внуков. Это означает, что преодоление массовой малодетности и переход к режиму воспроизводства населения, обеспечивающему устойчивую положительную демографическую динамику, с каждым новым поколением будет всё более затруднительным.
В зависимости от числа детей в родительской семье различается значимость мотивов рождения детей. Для выросших в семьях с большим числом детей относительно более значимо то, что с несколькими детьми (в исследовании выяснялись мотивы рождения второго и третьего ребёнка) больше гарантий, что получишь от детей поддержку в старости, не останешься одиноким, а в отношении рождения третьего ребёнка — то, что трое детей в будущем смогут больше помогать по хозяйству, и то, что семьям с тремя детьми оказывается значительная материальная помощь. Представляется, что на последний мотив стоит обратить особое внимание в свете совершенствования демографической политики, помощи семьям с детьми.
Список литературы
1. Андрющенко Я. В. Социологические проблемы репродуктивного поведения: автореферат дис. кандидата социологических наук: 22.00.03 / Уфимский государственный авиационно-технический университет. — Уфа, 2004. — 25 с.
2. Синельников А. Б., Карпова В. М., Ляликова С. В., Антонов А. И. Влияние репродуктивного опыта родительских семей на вероятность выбора многодетной стратегии родительства // Женщина в российском обществе. — 2023. — № 4. — С. 71–85.
3. Федулова А. Б. Репродуктивное поведение молодой семьи Архангельской области // Вестник Северного (Арктического) федерального университета. Серия: Гуманитарные и социальные науки. — 2015. — № 5. — С. 65–75.
4. Устинова О. В., Осипова Л. Б. Репродуктивный потенциал современной семьи: состояние и тенденции развития // Омский научный вестник. Социологические и экономические науки. — 2014. — № 1(125). — С. 40–43.
5. Безрукова О. Н. Модели родительства и родительский потенциал: межпоколенный анализ // Социологические исследования. — 2014. — № 9(365). — С. 85–97.
6. Синельников А. Б. Преемственность многодетности от поколения к поколению // Социология. — 2023. — № 5. — С. 33–50.
7. Короленко А. В., Калачикова О. Н. Репродуктивные установки молодых семей: факторы и условия реализации (по материалам углублённых интервью) // Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз. — 2022. — Т. 15. — № 2. — С. 172–189.
8. Банных Г. А., Зайцева Е. В., Костина С. Н. Мотивация рождения детей в многодетных семьях со средним достатком: результаты нарративного интервью // Петербургская социология сегодня. — 2019. — № 11. — С. 120–127.
9. Аnderton D. L. Intergenerational Transmission of Relative Fertility and Life Course Patterns // Demography. — 1987. — No. 24. — P. 467–480.
10. Johnson B. E., Freymeyer R. H. Replicating Family Size: Does Living in a Single Parent Family Matter? // Sociological Focus. — 1989. — No. 22. — P. 263–273.
11. Johnson N. E., Stokes C. S. Family Size in Successive Generations: The Effects of Birth Order, Intergenerational Change in Lifestyle, and Family Satisfaction // Demography. — 1976. — No. 13. — P. 175–187.
12. Kahn J. R., Anderson K. E. Intergenerational Patterns of Teenage Fertility // Demography. — 1992. — No. 29. — P. 39–57.
13. Zimmer B. G., Fulton J. Size of Family, Life Chances, and Reproductive Behavior // Journal of Marriage and the Family. — 1980. — No. 42. — P. 657–670.
14. Axinn W. G., Clarkberg M., Thornton A. Family influences on family size preferences // Demography, Springer. Population Association of America (PAA). — 1994. — Vol. 31(1). — P. 65–79.
15. Axinn W. G., Thornton А. Cohabitation and Divorce: Selectivity or Causal Influence? // Demography. — 1992. — No. 29. — P. 357–374.
16. Goldscheider F. T., Bernhardt Е., Lappegаrd Т. Тhe gender revolution: A framework for understanding changing family and demographic behavior // Population and Development Review. — 2015. — No. 41. — P. 207–239.
17. Bauer G., Kneip Т. Dyadic fertility decisions in a life course perspective // Advances in Life Course Research. — 2013. — No. 21. — P. 87–100.
18. Csaba B., Durаczky В. Fertility Desires of Adolescents and Young Adults Living in Large Families: The Role of the Family of Origin and the Cultural Stereotypes // European Journal of Mental Health. — 2017. –No. 12. — P. 41–52.
Оригинал публикации: Архангельский В. Н., Безвербная Н. А., Безвербный В. А., Землянова Е. В. Взаимосвязь репродуктивного поведения поколений в семье // Народонаселение. — Т. 27. — № 3. — С. 48-61. DOI: 10.24412/1561-7785-2024-3-48-61; EDN: TVGZFP.