Фото: Иван Сухов
Автор: Иван Сухов, заместитель исполнительного директора
Института демографической политики имени Д. И. Менделеева
В Общественной палате РФ прошли общественные слушания,
посвящённые проекту федерального закона о запрете принуждения женщин к
искусственному прерыванию беременности.
Сами организаторы – в их числе Комиссия ОП РФ по демографии,
защите семьи, детей и традиционных семейных ценностей – что называется,
«плеснули масла в огонь», использовав в описании слушаний словосочетание
«защита женщин от искусственного прерывания беременности». И без этого
общественное мнение готово видеть в этой инициативе шаг к запрету абортов.
Запрет абортов – как правило, речь идёт о запрете прерывания
беременности без медицинских показаний – до сих пор не помог ни одной стране
решить проблему рождаемости, зато создавал проблемы с распространением
подпольных и кустарных медицинских практик. Президент Владимир Путин
неоднократно подчёркивал, что о возврате к запрету абортов в России речь не идёт.
Это, однако, не означает, что государство не может формулировать более
тщательно выстроенный подход к проблеме. Тем более, что широко распространённый
и бывший долгое время как бы общепринятым тезис об отсутствии связи статистики
абортов и рождаемости не выглядит корректным.
В нашей стране аборт был запрещён до 1917 года, поскольку
его исключало государственное Православие. При этом суды, как правило,
принимали во внимание обстоятельства, в которых врачи все же прибегали к такой
манипуляции. Легализация аборта преподносилась как одно из революционных
завоеваний, но уже в 1920-е годы советское правительство сделало первые шаги по
ограничению абортов, а в 1936 году вернулось к их запрету (исключая медицинские
показания). Запрет сохранялся до 1955 года.
В 1956 году, через год после легализации, было зарегистрировано
около миллиона абортов, но затем их число начало быстро расти и к 1965 году
достигло пикового значения в семь миллионов, из которых 5,6 миллиона
приходились на Россию. Число рождений в России в 1965 году составило 4,2 миллиона.
С 1965 по 1991 год число абортов в СССР колебалось на уровне 6 миллионов в год.
Абортов стабильно было больше, чем рождений; существует оценки, согласно
которым СССР не досчитался 150 миллионов неродившихся детей.
Аборт был широко распространённым инструментом регулирования
рождаемости на уровне семьи – увы, для использования менее варварских методик
не хватало знаний и возможностей. После 1991 года, когда и то и другое стало
доступно, число абортов пошло на убыль и в 2023 году составляло менее 470
тысяч. Оно уже давно не превышает числа рождений, но всё ещё сопоставимо: число
рождений в 2023 году составило 1,26 миллиона. Правда, статистика абортов не
может учесть, например, последствий продажи в аптеках препаратов экстренной
контрацепции – а их только в 2024 году было продано более 2 миллионов упаковок.
Речь не идёт о запрете абортов или, например, дальнейшем
ограничении оборота некоторых категорий медикаментов. Исключительно о том, что
социум вправе располагать адекватными статистическими данными и уметь их
самостоятельно сопоставлять. Только точные данные могут быть базой для принятия
социально значимых решений. Высок риск ошибиться, когда ты, например, делаешь
вывод о 100% распространённости нарушений установленной законом процедуры
аборта в частных клиниках на основании проверки, охватившей менее 1% частных
клиник. Также велик риск, если видеть только абсолютное снижение абортов, без
сопоставления с числом рождений и учёта неполноты данных.
Во многих современных обществах уже долгие годы идёт
открытая полемика сторонников выбора pro-life – то есть приоритета правовой
охраны плода при беременности до её разрешения – и pro-сhoice (приоритет права
женщины на репродуктивный выбор).
Выбор позиции pro-life сам по себе не означает (или не
обязательно означает) запрет абортов. Смысл этого подхода в том, что дорога
каждая жизнь. Естественно ожидать, что законодатель, который осознает важность
проблем, с которыми сталкивается страна в связи со снижением рождаемости,
выбирает позицию pro-life. А затем воспринимает её как базис для
законотворческих предложений и продвигает в информационном поле. Будучи,
естественно, готовым к полемике.
Запрет склонения к аборту – далеко не то же самое, что
запрет аборта. Но запрет склонения к аборту как раз позволяет декларировать позицию
законодателя. Пока она предельно корректна: признавая право женщины на
репродуктивный выбор, законодатель старается при этом защитить её от морального
давления, с которым она сплошь и рядом сталкивается, находясь в психологически
уязвимом состоянии.
Зампред комиссии ОП по демографии, защите семьи, детей и
традиционных семейных ценностей, президент Благотворительного фонда поддержки
семьи, материнства и детства «Женщины за жизнь» Наталья Москвитина открыла
слушания в среду, пригласив в президиум четверых своих детей. По её словам, в
начале каждой из первых трёх беременностей врачи убеждали её в необходимости
аборта на основании данных обследований, которые позднее не подтверждались. Но
ошибки при диагностике – не главная часть проблемы.
«Каждая женщина в России сталкивается с давлением со
стороны своего окружения, если окружение считает беременность нежелательной»,
– констатировала Наталья Москвитина. Источником давления могут быть родители,
муж или партнёр, работодатель.
«Нет идеи отправлять в колонии толпы врачей, –
подчеркнул политолог, депутат Госдумы от фракции «Единая Россия» Николай
Николаев. – Но должно быть предупреждение: склонение к аборту недопустимо».
С тех пор как первый региональный закон о запрете склонения
к аборту появился в Мордовии, аналогичные акты приняты уже в 25 регионах,
включая Подмосковье и Петербург. Не во всех регионах запрет подразумевает
санкции: иногда это только декларация позиции власти. В федеральном законе
авторы идеи видят шанс, не исключая репродуктивного выбора, зафиксировать и
защитить право на выбор жизни на национальном уровне.
