Правовые ограничения при применении репродуктивных технологий: в поиске баланса между частным и публичным интересами
Фото: freepik.com / @ prostooleh
Введение
Решение вопроса о материнстве и отцовстве до определённого момента воспринималось как константа в реализации репродуктивных прав человека, при которой рождение ребёнка было логичным следствием нормального развития семейной жизни. Однако со временем некогда привычные явления претерпели изменения. Так деторождение для одних стало препятствием к беззаботной жизни (сознательно не берём в расчёт искусственное прерывание беременности по медицинским и социальному основаниям, при которых применение искусственного прерывания беременности продиктовано не безосновательными «хочу», но наилучшими интересами женщины, попавшей в сложную жизненную ситуацию), что привело к активизации искусственного прерывания беременности. Для других зачатие ребёнка оказалось невозможным по причине диагностирования у них нарушений мужской и женской фертильности. В новых условиях национальная система здравоохранения стала искать вариации удовлетворения запроса пациентов, проникла и по сей день продолжает проникать туда, где требуется введение ограничений при применении репродуктивных технологий для обеспечения баланса между частным и публичными интересами.
Право на искусственное прерывание беременности – противоречие демографической безопасности России
При рассмотрении способов применения репродуктивных технологий, где надлежит внедрить ограничения, считаем целесообразным начать исследование с методов репродукции, направленных на снижение и торможение репродуктивного потенциала человека, главным образом посредством искусственного прерывания беременности. Такой выбор с нашей стороны обусловлен специфичностью данной технологии, которая выражается в отнесении её к разновидностям медицинской помощи при фактическом отсутствии в категории «беременность» сколь-нибудь минимальной характеристики болезни, тогда как после проведения процедуры по избавлению женщины от зачатого ею ребёнка зачастую наступает обратный «выздоровлению» (от беременности) процесс – развитие бесплодия (Приказ Минздрава России от 07.04.2016 № 216н «Об утверждении формы информированного добровольного согласия на проведение искусственного прерывания беременности по желанию женщины» (Зарегистрировано в Минюсте России 04.05.2016 № 42006)).
Следует иметь в виду, что запрос на совершение искусственного прерывания беременности не является новым и восходит к XV веку. Нормативное регулирование искусственного прерывания беременности, а если быть точнее, то практики наказания за него, претерпевало амплитудные колебания: так в Соборном уложении 1649 года (глава XXII) предусматривалась смертная казнь для женщин, в блуде зачавших и после самостоятельно или с привлечением посторонних лиц убивших своих детей, а в последующих актах Российской империи меры наказания становились все мягче и мягче.
Если в императорской России за совершение искусственного прерывания беременности полагалось привлечение к надлежащей ответственности не только для потенциальной матери, но и лиц, способствующих ей в избавлении от зачатого ею ребёнка, то политика Советского государства предусматривала либерализацию данного репродуктивного права, которое трансформировалось на современном этапе развития Российской Федерации в законодательно предусмотренную возможность для женщины самостоятельно решать вопрос о материнстве, в том числе и главным образом за счёт избавления от нежелательной беременности (Федеральный закон от 21.11.2011 № 323-ФЗ (ред. от 24.07.2023) «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» (с изменениями и дополнениями, вступил в силу с 01.09.2023)), причём далеко не всегда по объективным причинам.
.png)
Делая столь категоричное заявление, где обозначается не мнимая, но вполне реальная угроза демографической безопасности для нашей страны, нужно с сожалением признать, что ни в одном из на сегодняшний день действующих нормативных документов нет чёткой дефиниции «демографическая безопасность», лишь в некоторых актах, косвенно затрагивающих отдельные демографические проблемы, можно разглядеть искомый контекст: в Стратегии развития здравоохранения Российской Федерации на период до 2025 года (Указ Президента Российской Федерации от 06.06.2019 № 254 (ред. от 27.03.2023) «О Стратегии развития здравоохранения в Российской Федерации на период до 2025 года»), в Стратегии национальной безопасности Российской Федерации (Указ Президента Российской Федерации от 02.07.2021 № 400 «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации»), где народосбережение поставляется как национальный интерес государства.
Не возьмёмся утверждать о связи отсутствия определённости (даже на уровне легальной терминологии) государства в вопросе демографической безопасности с пока превалирующим удовлетворением потребности частных лиц в избавлении от беременности и, как следствие, умерщвлении находящегося в утробе матери ребёнка. Однако считаем важным привести наиболее распространённые сегодня аргументы сторонников концепции pro-choice («за выбор»), защищающими право женщины на искусственное прерывание беременности: одни говорят о том, что ребёнок становится таковым с началом самостоятельной внутриутробной жизни или с окончанием срока внутриутробного развития [6, с. 72], другие называют крайне низкий уровень благосостояния и качества жизни, третьи заявляют о безопасности абортов [7, с. 131], четвёртые идут дальше и позволяют себе утверждать, что само наличие законов, ограничивающих право на аборты, нарушает права женщин, включая права на жизнь, здоровье, равенство, неприкосновенность частной жизни и свободу от дискриминации [4, с. 44].
На наш взгляд, каждый из приведённых выше аргументов требует контраргументированного раскрытия. Первый тезис об исчислении правосубъектности человека сегодня подвергается сомнению ввиду легальной защиты пусть и ограниченной, но правоспособности ещё неродившегося ребёнка [9, с. 15], в этой связи нельзя забывать о действующих положениях статьи 1116 Гражданского кодекса Российской Федерации (Гражданский кодекс Российской Федерации (часть третья) от 26.11.2001 № 146-ФЗ (ред. от 24.07.2023) (с изменениями и дополнениями, вступил в силу с 04.08.2023)), а также ряда постановлений высших судебных инстанций (Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 02.03.2023 № 7-П «По делу о проверке конституционности пункта 2 статьи 17 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки М. В. Григорьевой»).
На утверждение о низком уровне благосостояния и качестве жизни, в целом соглашаясь с его правдивостью, можно ответить, приведя практику временной передачи ребёнка на воспитание в государственные учреждения (Постановление Правительства Российской Федерации от 24.05.2014 № 481 (ред. от 19.04.2022) «О деятельности организаций для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, и об устройстве в них детей, оставшихся без попечения родителей») или церковные дома для мамы [10], которая себя зарекомендовала исключительно с положительной стороны, поскольку родители не утрачивают права на своего ребёнка (Семейный кодекс Российской Федерации от 29.12.1995 № 223ФЗ (ред. от 31.07.2023) // Собрание законодательства Российской Федерации, 01.01.1996, № 1, статья 16), но вправе поддерживать с ним отношения вплоть до нормализации своего экономического благополучия, когда дети смогут жить в семье.
Ни в коем случае нельзя согласиться с постулатом о безопасности искусственного прерывания беременности, поскольку он противоречит клинической картине последствий, которые не только известны отечественной медицине (любой аборт – это риски для здоровья женщины, причём они могут возникать как во время операции, так и спустя несколько лет при повторных беременностях. Наиболее опасны отдалённые осложнения абортов, которые могут приводить к эндометриозу и бесплодию [3, с. 29]), но и признаны на нормативном уровне, в ведомственном приказе Минздрава России, где установлена форма информированного добровольного согласия на медицинское вмешательство с целью искусственного прерывания беременности.
Наконец, последний довод защитников права женщин на искусственное прерывание беременности не может быть принят ввиду противоречия, содержащегося в нём самом: права женщин на жизнь и здоровье не защищаются через искусственное прерывание беременности (где бы оно не проводилось), а попираются ради удовлетворения сиюминутного запроса пациентки (причём нередко выраженного не в ясном уме самой женщины, а под влиянием довлеющего над ней ближайшего окружения) на её избавление от зачатого ребёнка с одновременным игнорированием последствий, крайне негативно сказывающихся как на качестве жизни, так и на удовлетворительности состояния здоровья женщины, о которых нами было сказано выше.
Вспомогательные репродуктивные технологии: от проблем к их решению в интересах человека и общества
В фокусе предпринятого нами исследования, как неоднократно было отмечено выше, одним из самых серьёзных последствий применения искусственного прерывания беременности является бесплодие, за преодолением которого впоследствии будет вынуждена обратиться женщина, желающая иметь детей, тогда придётся применять вспомогательные репродуктивные технологии, где также имеется совокупность аспектов, требующих правового регулирования через ограничения со стороны государства.
Перво-наперво надлежит разрешить давнее противоречие между законодательной теорией и практикой правоприменения в части субъектного состава участников программ по искусственному родовспоможению. Раньше к этим проблемам относилось фактическое право иностранных граждан использовать технологию суррогатного материнства, но теперь репродуктивный туризм [5, с. 86] полностью ограничен (Федеральный закон от 19.12.2022 № 538-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации»). Вместе с тем остаётся неясным статус одинокого мужчины, для которого нет ни чёткого разрешения, ни однозначного запрета на использование ВРТ, тогда как правомочия одинокой женщины в означенной сфере обозначены, и они значительно шире.
Согласно действующему законодательству о здравоохранении граждане имеют право криоконсервировать свои половые клетки и эмбрионы за счёт собственных или иных средств. Казалось бы, в чём здесь проблема? Однако ни отраслевой федеральный закон, ни ведомственный нормативный акт Минздрава России (Приказ Минздрава России от 31.07.2020 № 803н «О порядке использования вспомогательных репродуктивных технологий, противопоказаниях и ограничениях к их применению» (Зарегистрировано в Минюсте России 19.10.2020 № 60457)) не содержат положений о действиях медицинской организации в условиях наличия спора между лицами, которые подали совместное заявление на криоконсервацию эмбрионов с последующим хранением и использованием для оплодотворения [2, с. 131]. Здесь же стоит сказать о гораздо большей проблеме – отсутствии чёткого запрета на вывоз генетического материала и любых других биологических клеток (их компонентов) граждан Российской Федерации за пределы страны, в том числе для использования самими пациентами в целях оказания им медицинской помощи. А ведь это напрямую затрагивает публичный интерес и влияет на национальную безопасность Российского государства.
Выводы и предложения
По итогам проведённого нами исследования представляется возможным сформулировать следующие промежуточные выводы:
1. Реализация репродуктивных прав человека осуществляется по двум противоположным направлениям, одно из которых тормозит (искусственное прерывание беременности), а другое стимулирует (терапия бесплодия) развитие репродуктивного потенциала пациентов.
2. Если терапия бесплодия как достижение репродуктивной медицины возникла относительно недавно (в XX веке), то искусственное прерывание беременности стало известно человечеству гораздо раньше, а потому своё отношение к нему общество успело выработать давно. Так в царской и императорской России за плодоизгнание из организма матери или способствование этому, как тогда считалось, злодеянию полагалась уголовная ответственность, вплоть до смертной казни, хотя и с постепенным послаблением карательных мер. С приходом советской власти в Союзе ССР произошла существенная либерализация репродуктивных прав женщины, отныне каждой пациентке представлялась законодательно предусмотренная возможность самостоятельно решать вопрос о материнстве. Переданная современной России в наследство от распавшейся страны ничем не ограниченная свобода в сфере репродуктивных прав человека нашла своё отражение в действующем сегодня законодательстве об охране здоровья граждан.
3. Искусственное прерывание беременности как разновидность репродуктивных технологий сегодня применяется по медицинским и социальному показаниям, а также по желанию женщины. Последнее основание используется как аргумент в защиту прав женщины – потенциальной мамы, хотя и не соответствует целеполаганию медицинской помощи – поддержанию удовлетворительного состояния здоровья, в том числе репродуктивного, каждой из тех, кто обращается за оказанием содействия в избавлении от носимого в утробе ребёнка.
Наряду с нарушением прав самой роженицы медицинское вмешательство по прерыванию беременности (без сопутствующих ей нозологий) противоречит интересам общества и государства, поскольку влечёт не только фрагментарную депопуляцию населения в конкретном регионе, но и способствует усугублению демографической проблематики на уровне всей страны, а вслед за этим и сулит серьёзную угрозу национальной безопасности Российского государства.
4. Существенно подрывает национальную безопасность России не только катастрофическая депопуляция населения, но и отсутствие ограничительных мер в применении вспомогательных репродуктивных технологий как средства терапии бесплодия, которое вкупе с врождёнными нарушениями мужской и женской фертильности наступает вследствие некогда совершенного искусственного прерывания беременности. В частности, речь идёт об отсутствии запрета на вывоз генетического материала и любых других биологических клеток (их компонентов) граждан за пределы страны, а также иные проблемы, обозначенные в настоящем исследовании.
Совокупность выявленных в представленном исследовании проблем можно будет решить посредством внедрения на законодательном и (или) правоприменительном уровне следующих предложений (Таблица 1).
Заключение
В завершение проведённого исследования подтвердим ранее обозначенный подход о необходимости обеспечения паритета частного и публичного интересов в сфере применения репродуктивных технологий, которого можно будет достичь посредством реализации выдвинутых нами предложений.
Список литературы
1. Аборты в России: распространённость, новейшие тенденции и проблемы статистического наблюдения // Ссылка.
2. Алейникова В. В. Актуальные вопросы правоприменительной практики в сфере вспомогательных репродуктивных технологий // Закон. 2022. № 6. С. 126-138.
3. Амаякян И. Г., Кочеткова И. П. Искусственное прерывание беременности и его последствия // Актуальные вопросы акушерства и гинекологии: сборник материалов внутривузовской научно-практической конференции. Изд-во: Ростовский государственный медицинский университет, Ростов-на-Дону, 2023. С. 28-37.
4. Ганбарипур А. М. Право на аборт как неотъемлемое право прав женщин // Российское правоведение трибуна молодого учёного: сборник статей/ отв. ред. В. А. Уткин. Томск: Издательство Томского государственного университета, 2021. – выпуск 21. С. 44-45.
5. Довнар А. Н. Изменения в законодательстве и проблемы репродуктивного туризма: обзор слушаний в Общественной палате Российской Федерации //Пробелы в российском законодательстве. 2021. Т. 14. № 1. С. 85-95.
6. Капитонова Е. А. Правовой статус неродившегося ребёнка: новый подход к определению // Известия высший учебных заведений. Поволжский регион. Общественные науки. 2019. №4 (52). С. 70-79.
7. Коваленко А. И., Шаршова О. А. Аборты: за и против // Тенденции развития науки и образования. 2020. № 67-6. С. 129-132.
8. Мохов А. А. Демографическая безопасность и её правовое обеспечение // Юрист. 2023. № 6. С. 6267.
9. Мохов А. А. Неродившийся ребёнок – субъект правоотношений? // Семейное и жилищное право. 2019. № 4. С. 14-18.
10. Обращение Святейшего Патриарха Кирилла к участникам X Общецерковного съезда по социальному служению // Официальный портал Русской Православной Церкви Московского Патриархата. Ссылка (http://www.patriarchia.ru/db/text/5808471.html - дата обращения: 11.01.2024).
11. Рождаемость по данным Росстата // Ссылка.
Оригинал публикации: Довнар А.Н. Правовые ограничения при применении репродуктивных технологий: в поиске баланса между частным и публичным интересами // Пробелы в российском законодательстве. 2024. Т. 17. №1. С. 088-093. EDN: OEUJXB